Преступление победителя
Шрифт:
* * *
Придворные продолжали развлекаться. Был устроен весенний турнир, маскарады, балы, пиры. Кестрел часто ловила на себе в толпе взгляды Тенсена. Она отводила глаза. Она понимала, что министр хочет поговорить с ней. Что он попытается выведать у нее какую-нибудь информацию. Что будет убеждать ее идти на риск ради неопределенной цели. Но Кестрел приняла решение. Она выйдет замуж и будет править. Только так она сможет что-то изменить. Сейчас ее попытки двойной игры казались ей почти глупыми — забавами ребенка, который не хочет вырасти. Даже хуже.
В этом не было смысла. А бессмысленность причиняла боль. Как Кестрел стала человеком, действия которого были бессмысленны?
За два дня до выступления Кестрел на своем дне рождения — до свадьбы после этого останется тоже только два дня — Верекс обратился к императору после устроенных на территории дворца скачек, в которых победил один из имперских всадников. Принц подошел к своему отцу как раз в тот момент, когда тот стоял к Кестрел спиной. Император не видел, как близка к нему девушка.
— Не следует ли нам быть обеспокоенными тем, что геранский губернатор не вернулся к свадьбе? — спросил Верекс. Его взгляд метнулся за плечо отцу и остановился на Кестрел.
Император рассмеялся.
— Геран представляет только один человек, — продолжил Верекс. — Это будет выглядеть несколько странно. Возможно, губернатору стоит быть здесь.
Он взглядом спросил, чего хотела бы Кестрел. Та покачала головой.
— Ох уж эти геранцы. — Император снова засмеялся. — Никто не обращает на них ни малейшего внимания. Честно говоря, я и сам про них забыл.
* * *
Оказавшись в столичной гавани, Арин попытался взять свои эмоции под контроль. Во время всего плавания он позволял себе мерить шагами палубу корабля и проклинать слабые ветра. На этот раз качка не вызвала у него морской болезни. Он был слишком занят своими мыслями. Арин испытывал пыл и тревогу, не мог спать и, возможно, сошел с ума.
Иногда ему удавалось думать о чем-то, кроме Кестрел. Он содрогался, когда вспоминал свою кузину. Корабль останавливался в Геране, чтобы пополнить запасы, и Арин повидался с Сарсин. Дакранская флотилия, прибывшая в качестве подтверждения союза, осталась защищать геранскую гавань. Арин был потрясен тем, как изменилась Сарсин. Она казалась такой ослабевшей. Как и все остальные. Арину ужасно не хотелось оставлять ее... и все же он уехал, одержимый необходимостью поговорить с Кестрел.
Ему нужно было знать. Пока он был на корабле, его сердце и разум вертелись вокруг того, что он знал и предполагал, на что надеялся. А затем его мысли снова возвращались к тому, о чем он уже думал множество раз, так что теперь они окончательно укоренились в его сознании.
Однако, спустившись на скалистый берег столицы, он превратился в саму осмотрительность.
Он не смыл с себя море. Был слишком узнаваем, в частности, из-за шрама. Его грязные волосы отросли достаточно, чтобы скрывать лоб, но шрам протянулся от левого глаза через всю щеку. Идя через Теснины, Арин не поднимал головы. Он надеялся, что выглядел достаточно отталкивающе, чтобы никто не заподозрил
Арин бродил по городу, не останавливаясь. Утро расцвело в день. Затем наступил вечер.
Наконец Арин заметил геранца примерно такого же телосложения, как и он сам, одетого в голубую ливрею императорского дворца. Слуга нес на спине корзину, которая оттягивала ему плечи — вероятно, была наполнена продуктами для кухонь императора.
Арин пошел следом за ним. Они пересекали узкие улочки. Арин ускорил шаг, но не позволял себе бежать, чтобы не привлекать внимания.
Молодой человек догнал слугу у того места, где канал через открытые шлюзы шумно сливался с рекой. Арин тихо окликнул геранца. Взывал к нему во имя богов. Заклинал его их именами так, что не ответить на его просьбу стало бы смертным грехом. А затем, в дополнение ко всему, он просто сказал:
— Пожалуйста, помоги мне.
* * *
Оказавшись в дворцовых кухнях, Арин, в одежде слуги, снова попросил помощи. Он снова шел на риск: о нем могли донести. Как только о его присутствии во дворце станет известно, то, чего он хотел — а именно, поговорить с Кестрел наедине, — станет невозможно.
— Музыкальная комната, — предположила одна служанка. — Она завтра выступает и почти все время репетирует.
— Зачем она тебе? — презрительно скривил губы какой-то лакей.
Арин едва не огрызнулся в ответ. Он был встревожен и вел себя не слишком умно; более того, уже долгие годы в нем жило что-то блестящее — и глупое, — что любило заводить врагов. Сейчас он был как раз в том состоянии, чтобы завести еще одного. Но Арин сдержался. Он одарил лакея приятной улыбкой. В кухнях воцарилось неловкое молчание.
Напряжение разрядила кухарка.
— Нас это не касается. — Затем она обратилась к Арину: — Ты хочешь добраться отсюда туда так, чтобы тебя не заметили, верно? Тогда гляди. Кто-нибудь, приведите служанку леди Марис.
Геранка появилась скоро, неся в руках косметичку. Она открыла небольшую баночку с темным густым кремом. Смешала его с чем-то, чтобы сделать еще темнее. Арин уселся на шероховатый, испещренный ямками рабочий стол, а служанка нанесла крем ему на шрам.
* * *
Кестрел закрыла дверь музыкальной комнаты. Рояль ждал ее. До того дня на рынке рабов — до встречи с Арином — этого ей хватило бы: ряд клавиш был будто прямая граница между двумя мирами.
Пальцы Кестрел извлекли из инструмента несколько нот и замерли. Девушка взглянула на экран. Она не слышала, чтобы звенели часы отца. Однако ровного времени сейчас не было.
Кестрел поставила нотные листы на пюпитр. Она перевернула несколько страниц, всмотрелась в первые строчки сонаты, которую выбрал император, и заставила себя медленно читать ноты, хотя уже выучила их.
Дуновение воздуха из открытого окна коснулось плеча Кестрел. Воздух был мягкий, бархатный, наполненный ароматами цветущих деревьев. Кестрел вспомнила, как играла для Арина. Это произошло только один раз, хотя ей казалось, что гораздо больше.
Ветер перебрал нотные листы, а затем сдул их на пол. Кестрел собралась было поднять их, но затем выпрямилась и непроизвольно взглянула в сторону двери, почему-то ожидая увидеть Арина.