Преступление победителя
Шрифт:
А больше всего на свете она хотела снова стать ребенком, называть его папой и быть ему всего лишь по колено. Потому что вспышкой света, как будто кто-то резко раскрыл шторы, она вспомнила, как, когда была такой маленькой, носилась вокруг, и врезалась в его ноги, и обнимала его. И она могла бы поклясться, что это заставляло его смеяться.
Кестрел медленно подошла к нему и опустилась на колени возле кресла. Она прислонилась лбом к его колену и закрыла глаза. Сердце стояло у нее в горле. Девушка прошептала:
— Ты веришь мне?
Ответа не последовало. Затем
— Да, — сказал генерал.
Глава 46
Арин прятался в кладовке с углем, расположенной возле печей, которые грели воду для дворцовых труб. Он попросил слугу-геранца найти Тенсена и привести сюда, а пока решил измазаться так, чтобы его нельзя было узнать. Однако, проведя в кладовке всего несколько минут при свете лампы, которую он аккуратно повесил на стену в стороне от кучи угля, он понял, что на него и так оседает достаточно угольной пыли. Арин потер свой шрам. Пальцы стали грязными. В горле пересохло от пыли со вкусом гари. Арин подавился ею и закашлялся, и каким-то образом его кашель перешел в черный смех.
Дверь отворилась, и в помещение вошел Тенсен. На его лице была написана ярость.
— На тебя уже положил глаз бог глупцов, Арин. О чем ты думал, когда решил вернуться в столицу?
Арину казалось, что все вокруг происходит не по-настоящему, будто он странным образом отделился от действительности. Он чувствовал легкость, как лошадь, которую освободили от поклажи и пустили свободно пастись. Он набрал в грудь воздуха, чтобы заговорить.
— Можешь не объяснять, — проговорил Тенсен. — Я знаю, что было у тебя на уме.
Арин нахмурился.
— Откуда?
— Слуги донесли мне. Арин, ты идиот.
— Да. — Арин снова пыльно рассмеялся. — Я действительно идиот.
— Тебе повезло, что еще не весь дворец знает, что ты здесь, и невероятно повезло, что слуги молчат. Пока. Дворец странно тих. Зловеще тих. Мне это не нравится, и мне не нравится, что ты здесь. Я передам тебе свои новости, ты уедешь в Геран и больше никогда не вернешься сюда. — Тенсен сжал плечо Арина. — Поклянись. Поклянись перед богами.
Арин повиновался и испытал облегчение.
Тенсен разжал пальцы.
— Перемирие было ложью. Каждая минута, которую мы провели здесь, — часть императорского спектакля: он отвлекал наше внимание, чтобы заставить нас поверить, будто мы действительно независимы — настолько, что даже были приглашены ко двору. Император хочет заполучить Геран обратно. Освобожденным от геранцев.
Арин выслушал рассказ Тенсена о яде, которым отравили воду в Геране. Молодой человек почувствовал, как кровь отлила от лица. Угольная пыль забила ему легкие, не давая дышать.
— Ты должен прекратить поставку воды в город, — сказал Тенсен. — Вывези всех за его пределы, если понадобится. Уходи. Сейчас ночь. Возможно, тебе удастся добраться до гавани незамеченным.
— Ты тоже должен покинуть столицу.
Тенсен покачал головой.
— Если Сарсин совсем слаба — если все слабы...
— Я полезнее тебе здесь.
— Это слишком опасно. За тобой наверняка следят. Делия сможет передавать нам информацию, твоя Моль научится узелковому коду.
Лицо Тенсена изменилось.
— Делия и Моль больше не могут нам помочь. Они сделали все, что могли.
— Как и ты.
— Возможно, осталось еще что-то важное, что мы должны узнать. Вдруг я что-то упустил? — Выражение лица Тенсена смягчилось. — Помнишь, однажды я спросил, что ты выберешь: помочь себе или Герану? Ты сказал, что на первом месте для тебя твоя страна. Разве я не принял твой выбор? Почему ты не можешь принять мой? — Тенсен поднес руку к лицу Арина и провел большим пальцем по щеке. Когда он отнял ладонь, его палец был черным. — Мой мальчик. Ты едва не сбился с пути, да?
Арин хотел возразить, что это не так. Потом хотел признать, что Тенсен прав. Затем — доказать, что теперь он знает свой путь наверняка.
— Я не подвел тебя.
— Я и не говорил ничего подобного.
— Я добился союза с востоком. Я сконструировал кое-что, Тенсен, новый механизм, с помощью которого мы можем сравняться с имперской армией. Император вовсе не в безопасности, что бы он ни думал. Он...
— Будет лучше, если ты мне не скажешь.
Арин похолодел. Так говорил человек, который опасался пыток.
— Ты должен уехать со мной.
— Нет. Мне нужно знать, что произойдет дальше.
— Это не история из книжки!
— Разве нет? — спросил Тенсен. — Разве это не рассказ о том, как мальчик стал мужчиной и спас свой народ? Мне нравится этот рассказ. Однажды, несколько десятелетий назад, я играл в его постановке для геранской королевской семьи. Все закончилось счастливо.
Тенсен прикоснулся к груди, прямо над сердцем. Арину показалось, что он услышал слабый шелест бумаги. На мгновение на лице Тенсена мелькнуло сомнение. Затем его рука упала, и Арин забыл об услышанном слабом звуке, когда министр снова заговорил. Позже, когда он вспоминал то мимолетное сомнение, Арин испытывал ненависть к себе, потому что подумал, что Тенсен решал между тем, уехать или остаться. Если бы только Арин сумел подобрать слова, то убедил бы Тенсена покинуть столицу вместе с ним.
— Ты должен уехать без меня, — сказал Тенсен. — Мой внук был так похож на тебя, Арин. Не заставляй меня оплакивать его дважды.
Тенсен снял с пальца свое золотое кольцо и протянул его Арину.
— На этот раз оставь его у себя, хорошо?
Он улыбнулся.
Арин перехватил руку старика и поцеловал его сухую кисть. Затем взял кольцо и попрощался.
* * *
Отец оставил Кестрел одну. Он отказался остаться на ужин, хотя Кестрел и предлагала, чтобы слуги принесли его в ее покои. Генерал не говорил, что устал или что недавняя рана причиняет ему неудобства, однако к выходу из покоев дочери он шел медленно. На мгновение Кестрел показалось, что он был готов прижать руку к тому месту, куда был ранен.