Преступление победителя
Шрифт:
— Но ты обещала. Всего одна партия.
— Не здесь. Не сейчас.
Пальцы Арина сжались.
— Значит, ты сдаешься. Я победил.
От его прикосновения сердце забилось еще быстрее. Пульс отдавался в ушах. Снова этот выбор между искушением и… чем-то еще. В то же время что-то внутри натянулось, окаменело, требуя согласиться и обвиняя в трусости. У искушения появился союзник.
— Я никогда не сдаюсь, — ответила Кестрель.
Арин улыбнулся. Они пробрались в угол, где стояло несколько столиков — увы, занятых. Кестрель подошла к самому дальнему, за которым сидели двое валорианских купцов.
— Уступите
— Примитивно, но действенно, — похвалил Арин.
Кестрель уселась за стол спиной к придворным. Арин по-прежнему стоял. Она думала, что он снова ищет повод ее поддразнить. Странное, недоброе веселье, охватившее его на улице, все еще поблескивало в глазах. Но он выглядел усталым, словно бегун после пробежки. Мысли, заставившие его рассмеяться, как будто исчезли… Или, по крайней мере, отступили.
Кестрель вгляделась в это лицо, которое с каждой секундой становилось ей все милее. Разве можно полюбить кого-то еще сильнее за увечья? Почему, увидев страдания Арина, Кестрель почувствовала, как ее сердце открылось навстречу ему? Что с ней случилось? Отчего так хочется прикоснуться к его шраму? Почему он кажется ей красивым? Это же неправильно!
Арин уже не смотрел на нее, его внимание привлекло что-то другое. Кестрель проследила за его взглядом и увидела рыжеволосую женщину за столиком неподалеку, которая как-то недовольно поглядывала в их сторону. Лицо Арина оставалось безразличным, но что-то неуловимо изменилось. Сердце Кестрель сжалось.
Когда он вновь посмотрел на Кестрель, она с большим интересом разглядывала неровную поверхность стола.
— Я найду костяшки, — сказал Арин. — И вино. Ты будешь?
Кестрель следовало отказаться. Она знала, что нельзя терять голову, нельзя проигрывать. Но внезапно она почувствовала себя такой несчастной. Встреча с Арином взволновала ее, поэтому Кестрель согласилась. Он помедлил, как будто хотел отговорить ее от необдуманного поступка, но потом встал из-за стола. Мгновение — и Арин исчез в толпе. Кестрель не видела, куда он пошел.
Арин не хотел надолго оставлять ее одну. Он боялся, что Кестрель успеет привлечь чье-нибудь внимание — это у нее в крови. Но, когда он вернулся с вином и костяшками, Кестрель по-прежнему сидела одна, почти не двигаясь. Ее окружала странная тишина — островок неестественного спокойствия в шумной таверне.
Кестрель не сразу заметила его. Арин увидел на ее лице печаль и вдруг понял, почему сразу обратил на нее внимание тогда, на берегу канала, даже не зная, что это дочь генерала: ему показалось, что у них есть что-то общее. Казалось, незнакомка, как и Арин, потеряла что-то очень важное.
Он представил, как проиграет эту партию в «Зуб и жало», упустит свой шанс узнать ответы на все вопросы. Представил, как скажет: «Чего ты хочешь?» А Кестрель ответит: «Уезжай». И добавит: «Забери меня с собой».
Кестрель подняла голову. Заглянув в ее глаза — светло-карие, почти золотые, — Арин понял: какой же он глупец! Пора остановиться. Мечты причиняют лишь боль, такие мысли только мешают. Зачем он об этом думает? Теперь Арин сам устыдился того, что насочинял по дороге —
Арин сел и поставил на стол шкатулку с костяшками, бутылку вина и один бокал, который тут же наполнил и вручил Кестрель.
— А где второй? — удивилась она.
— Мне что-то не хочется. Как вино?
— Ужасное, — ответила Кестрель, но сделала еще один большой глоток.
Арин достал костяшки. Кестрель взяла одну из них и повертела в руках. Пластинки были засаленные, вырезанные из грубого дерева. Кестрель глотнула еще вина.
Арин снова вспомнил слова Делии об испорченном платье. Тенсен только отмахнулся, не увидев повода для беспокойства. Рвота на рукаве? Подумаешь! При дворе любят вино. Арин не раз видел, как валорианцы напивались до тошноты. А грязь и треснувшие швы… Что ж, кто угодно может оступиться. Что с того, что в Зимнем саду все дорожки вымощены? Арина пускали не везде, и он не знал всей территории дворца. Кестрель могла споткнуться где угодно. Конечно, все это было так не похоже на Кестрель: пьянство, неуклюжесть. Но сейчас, прямо у Арина на глазах, она залпом допила вино.
«Я могла измениться», — сказала она на мосту.
Арин забрал костяшку у нее из рук и резкими движениями перемешал весь набор. Оба набрали нужное количество.
У Арина на руках оказалась ужасно слабая подборка. Если бы не пара мышей, можно было бы сразу сдаваться. На остальных костяшках изображены символы жала, которыми обожала играть Кестрель. У Арина подобная тактика выходила хуже.
А вот у Кестрель комплект получше, в этом он не сомневался. Нет, она ничем не показала свою удачу. Но именно подчеркнутое безразличие ее и выдало. Арин поймал то самое мгновение, когда что-то в ней неуловимо изменилось, наполнилось энергией.
— Кестрель.
Она сбросила одну костяшку, взяла другую, и все это не глядя на Арина. Он заметил, что она нарочно не смотрит на него. Неудивительно. Рана на щеке ныла, стежки чесались так, что хотелось поскорее вырвать нитки из кожи.
— Посмотри на меня, — потребовал он. Кестрель устремила на него взгляд, и Арин тут же пожалел о своих словах и прокашлялся. — Я больше не буду уговаривать тебя отказаться от помолвки.
Кестрель взяла еще одну костяшку и промолчала.
— Я не могу понять, почему ты выбрала его, — продолжил Арин. — А может, и могу. Но это не важно. Мне ясно только то, что ты так захотела. Ты всегда делала только то, чего хочешь.
— Неужели, — отозвалась Кестрель тускло и невыразительно.
Арин решил идти напролом.
— Я хотел спросить…
Эта идея ему не нравилась, но зародилась она уже давно. Слова, которые он собирался произнести, отдавали горечью, но Арин так много об этом думал. Он просто не мог промолчать. Арин вновь посмотрел на свои костяшки и попытался понять, какой из жалящих символов наименее выгоден для Кестрель. В итоге он сбросил пчелу. Взамен ему достался один из сильных символов зуба. Это должно было его обрадовать, но Арину все равно казалось, что партия уже проиграна. Кестрель победит, и ему лишь останется выполнить ее желание.