Преступная любовь. Пленница
Шрифт:
Его нет. Нет и моего сердца. Он забрал его с собой. Мой крик перешел в кашель и хрипы. Легкие не могли больше выносить такой нагрузки.
Через какое-то время я поняла, что лежу на земле, мертвой хваткой схватив это покрывало, которое прижимаю к сердцу. Когда слезы закончились, оставив дикую боль, которую тело уже не было способно изливать наружу, кто-то меня поднял.
Забрать покрывало у меня никто не пытался. Меня вели под руки. В глазах снова помутнело, и я провалилась в темноту.
Эта ночь была самой кошмарной в моей жизни. Мне не снились кошмары.
Утро было аналогичным. Я еще раз поговорила с Лоренцо и Дорджестом, который был приставлен ко мне. Отец боялся, что я могу натворить в таком состоянии глупостей.
Пытаться бежать сейчас было бесполезно. Новые рассказы и покрывало по-прежнему зажатое у меня в руке воспроизвели вчерашнюю истерику.
Следующий день был еще хуже. Он должен был стать самым счастливым в моей жизни, а стал кошмаром.
Мало того, что я не могла ни есть, ни пить, ни спать толком, что приводило мое физическое состояние в изнеможение, так в деревню явился разгневанный священник. Он утверждал, что мы похитили его и скрываем у себя.
И не могу сказать, что именно его остановило, гнев моего отца или всеобщее настроение, но в конце он явился ко мне.
– Ты, – произнес он надменным голосом. Ледяной режущий по ушам тон вызвал у меня еще большее к нему отвращение, – Я знал, что ты погубишь моего сына. Я был против. И то, что случилось полностью твоя вина. Если ты не сама его убила, то это сделал кто-то из вас! – на это раздалось приглушенное рычание. Кто-то хотел возразить.
– Тебе не будет покоя. Ты никогда не забудешь его. Лицо Маркуса будет всю жизнь преследовать тебя. Ты никогда не найдешь покоя! Я проклинаю тебя!!! – последние слова он кричал во всеуслышание.
Его слова раздавались в округе, в ушах, но не задерживались в мыслях. Я давно уже поняла, что этот человек никогда не заслужит моего уважения!
Позади меня стояла мама. Раздалось ее отчаянное и испуганное «АХ». А впереди себя я видела отца, лицо которого было как никогда ожесточенным, а руки напряженными до предела. Он стоял за спиной священника, и казалось, вот-вот бросится на него.
– Все? – равнодушно спросила я. Сознание было здесь, вместе с телом, а душа и сердце мои вместе с жизнью и чувствами ушли за Маркусом вслед и потерялись где-то вдали. Поэтому мое равнодушие явно удивило присутствующих.
Священник не смог больше сказать ни единого внятного слова, пробурчал что-то себе под нос и уехал. Дорджест сказал, что последняя членораздельная его фраза была «мой сын мертв».
Еще несколько дней я ни с кем не разговаривала. Мама уговорила меня, есть и пить, чтобы вернуть силы. Всю еду она приносила мне на кровать, потому что вставать не было желания.
Через неделю после исчезновения я впервые встала и уговорила отца отпустить меня на поиски. Я хотела заниматься ими сама, зная, что тело уже ищут другие. Пока безуспешно.
Два месяца мы с Лоренцо, который чувствовал
Тогда я стала искать запах крови Маркуса. Обычно запах человека значительно слабее и неустойчивее вампирского, но все-таки открытая кровь. Много миль мы оббегали вдоль берега, даже пересекли границу штата.
Только удалившись вглубь штата Айдахо, мы смогли найти четкие, но достаточно давние следы вампиров. Что-то еще было примешено, но был ли это Маркус, я не могла сказать. После очередной водной преграды мы потеряли след окончательно.
За это время боль отступила. Не было бешеного биения сердца или его остановки, легкие не горели от боли больше. Но все это не принесло даже спокойствия.
Жизнь моя была потеряна. Я потеряла ее смысл. Жизнь стала пустой. Просто ходить и передвигаться стало инерцией. Я не нуждалась в этом, но это было нужно моим родным. Я видела, как они переживают за меня, но…
Я стала чаще думать о том странном вопросе. Неужели, я была способна предложить на место Маркуса любого другого парня из той компании? Неужели, для меня ценным стал только Маркус? Достойно ли это оборотня?
Весь городок был увешан объявлениями о пропавшем парне МаркусеТортоне. Это я узнала от Лоренцо, поскольку в город больше и шагу не сделала.
Мне было больно возвращаться туда и видеть эти улицы и дома, мимо которых мы гуляли.Наше кафе, в котором мы впервые нормально разговаривали, проводили рождественские каникулы, и в нем же он сделал мне предложение. Я просто не могла заставить себя появиться там вновь.
День отъезда принес мне ощутимое облегчение. На некоторое время я покину эти места, где столько всего напоминает о нем, о наших встречах, разговорах, поцелуях… от воспоминаний по щекам покатились слезы.
Автобус тронулся, а я прощалась с этим городом. Больше я никогда не смогу его воспринимать, как раньше.
Прошел год. Год постоянных скитаний. Я бродила по пустым, как мне казалось, улицам города. Все вокруг не имело цвета, формы и даже казалось миражом. Все было будто не настоящим.
Все время казалось, что я попала в страшный сон, из которого никак не могу выбраться. Вот просто дом, ничего особенного. Вот, просто машина проехала мимо, в ней сидела целая толпа народу и что-то выкрикивала. Вот дети, просто школьники, оживленно что-то обсуждающие.
Ничего интересного. Ничего важного или хоть чуточку значимого.
Но скитания по улицам города в светлое время суток продолжались скитаниями во сне. Нет, я не стала лунатиком, не начала ходить во сне. Но мне постоянно снилось, что я в каком-то огромном открытом пространстве (оно бывает абсолютно черным или ослепляющее светлым) бегу куда-то, что-то ищу и никак не могу найти. Ноги не двигаются, будто в какой-то вязкой жидкости. Я постоянно пытаюсь преодолеть ее, выйти, убежать. Но ничего не выходит. Я пытаюсь закричать, позвать на помощь, но звук моего голоса мгновенно стихает.