Преступная любовь. Пленница

Тихая Елена

Прикосновение было сильным, но приятным. А может быть, мама права, «стерпится слюбиться»? Может быть, я просто не вглядывалась в Лоренцо, который всегда был рядом? Может быть, мысль была и не плохая?

– Хорошо, что не обижаешься. Я подожду, – ответила я, смотря в его голубые глаза.

– Идем. Мама уже нас заждалась, наверное, – улыбнулся он, и я не смогла не ответить ему тем же.

Он не обижался ни на мое предложение, ни на манеру, в которой я его сделала. Он все понял. Он меня понял!

Чаепитие

вышло странным. Мы с Лоренцо постоянно пересматривались.

Он глядел задумчивым взглядом, а я не могла и секунды выдержать его, все время отводила глаза. Даже похвалить чудесный пирог миссис Конехайт у меня не очень вышло, слишком скомканным получилось.

Отец долго посмеивался надо мной, когда я сказала ему, что Лоренцо обещал подумать.

– Ламия, если бы он хотел на тебе жениться, согласился бы сразу. Думаю, что он откажется, просто не хотел делать это сразу. Боялся обидеть тебя, – говорил отец, – Но не бойся, я найду для тебя лучший вариант. Время еще есть!

Казалось, что его забавляет вся эта ситуация с моим замужеством. А мне стало еще хуже и неприятнее на душе. Как мне сейчас не хватало нежного моего любимого Маркуса. Только картина спасала меня от полного одиночества.

Мы с Лоренцо возвращались в университет, а он так и не дал мне ответ. Отец в последний раз посмеялся надо мной. Мне стало обидно, и я решила поговорить с Лоренцо.

– Лоренцо, ты прости меня, что я начинаю это. Но мне надо понять. Я хочу расставить все точки над «и»! я хочу знать твой ответ, – проговорила я, набрав полные легкие воздуха.

Я ждала его ответ как приговор, но чего ждала, или желала на самом деле не могла понять.

– Ламия, я прекрасно тебя понимаю. Тебя не устраивает неопределенность, но и ты меня пойми. Я должен все тщательно обдумать и взвесить. Ты так или иначе выйдешь замуж, отец заставит. Поэтому ты не можешь получить от этого хоть какое-то удовлетворение, или уверенность в будущем. Могу поспорить, что ты считаешь, будто никогда больше не будешь счастлива. Но мысли материальны. Ламия, ты сама не хочешь быть счастливой, ты до сих пор не отпустила Маркуса, написала его портрет и плачешь вечерами в своей комнате, – говорил Лоренцо тихим шепотом.

– Откуда ты знаешь, что я плачу вечерами? – удивилась я.

– Не трудно догадаться. Ты сама не позволяешь никому другому войти в твою жизнь. От этого ты и несчастна. Говорят, что никто не будет уважать человека, если он сам себя не уважает. Но в твоем случае, ты сама не разрешаешь себе быть счастливой, так как кто-то сможет тебя осчастливить?

–А я и не претендую на счастье, – пробубнила я.

– Вот именно! А я не хочу жену мученицу. Тебя насильно выдают замуж, а это никогда не приносит счастья. Но меня-то никто не заставляет! Я не хочу мучить тебя и себя.

– Понятно, – вздохнула я, – Ты отказываешься.

– Сейчас

да. Но если сможешь отпустить себя, если увижу, что ты действительно готова к жизни, а не тягостному существованию, я сам сделаю тебе предложение, как это и положено! – улыбнулся он. Я подняла на него глаза в недоумении. Зачем? Почему?

– Ты отказываешь мне сейчас, но оставляешь надежду? Зачем? Почему? – изумилась я вслух.

– Потому, что люблю тебя. Люблю тебя уже давно и безнадежно. Неужели ты не знала? – теперь удивлялся он.

– Ну! – протянула я, задумавшись, – Замечала что-то подобное, но очень давно. Лет пять назад или шесть.

– Да. Именно! – тихо вздохнул Лоренцо.

Оба замолчали. Каждый думал о своем. Я перебирала в голове свои воспоминания, понимая, что была невероятно слепа. Мне действительно было о чем подумать.

Я вдруг почувствовала себя ужасной эгоисткой, которая думала только о себе и о своих страданиях и потерях. Я не замечала, что причиняю боль другим.

И снова сон. Ужасный сон. Мне снится огромное пшеничное поле, в котором я бегу куда-то. Все размыто, но вот взгляд фокусируется, и я вижу две фигуры.

Бледная и полупрозрачная, больше похожая на призрака, фигура Маркуса. Он стоит неподвижно. Я даже не уверена, что могла разглядеть его лицо, его шоколадные глаза.

В другой стороне поля стоит Лоренцо, он машет мне рукой, завет к себе. Живой и реальный Лоренцо, с четкими формами и цветами. Я отчетливо вижу его красивое светлое лицо и лазорево-голубые глаза.

Я перестаю двигаться. Ноги не идут ни к одному из них. Я просто стою и смотрю на них. Но сердце заставляет двигаться. Я снова бегу, будто обретя крылья.

Я бегу к Маркусу. Вот мне уже до него остается каких-то пара метров. И только сейчас я понимаю, что не ошиблась. Это призрак! Бесцветный, бестелесный и не живой. Он просто парит над землей. Даже глаза его закрыты.

Я в шоке останавливаюсь, а он растворяется, как дымка в воздухе. Я начинаю плакать, поворачиваюсь к Лоренцо. Но его нет. Он тоже исчез. Или ушел? Мне больно и обидно. Я кричу. С этим криком на губах я просыпаюсь. И так каждые две три ночи.

Несколько недель мы с Лоренцо не виделись. Почти через два месяца в дозоре нам предстояло быть вдвоем. И не обошлось без эксцессов.

Начался дозор нашим личным дискомфортом. Мне было не по себе из-за собственной слепоты и низости.

Как можно было столько лет находиться рядом с парнем, доверять ему все свои мысли и желания и не замечать при этом какие нежные чувства он к тебе испытывает? Стыдно до невозможности. Но самое главное, что я предложила ему жениться на себе, даже не дав ему надежды на ответное чувство!

Я бы на его месте тоже прекратила со мной общаться и всячески избегала бы! Хотя он именно так теперь и поступал.