Преступники и преступления. С древности до наших дней. Заговорщики. Террористы
Шрифт:
Так, в квартире Бахарева обнаружили химические вешества, которые являлись составной частью взрывного устройства… У Егорова нашли револьвер и гектограф…
Материалы по распутинской группе были переданы для дознания в Московское губернское жандармское управление. В основу обвинения были положены вешественные доказательства и подробный отчет филерских наблюдений. В деле подготовки покушения на Николая II свидетелями являлись филеры, которых соответствующим образом допрашивали. Прежде всего, это делалось для того чтобы не «засветить» агентуру, работавшую в террористической группе, но не принимавшую активного участия в ней.
Кроме этого, была проведена экспертиза химических вешеств, изъятых в квартире Бахарева. Эксперт Колли дал заключение, что обнаруженная гремучая ртуть и пикриновая кислота являются сильными разрушителями… В пробирке, найденной в овраге Ваганьковского кладбища, оказалась пикриновая кислота, испытывалась
Главные обвиняемые Распутин и Акимова признались в том, что химические вещества нужны были для изготовления взрывчатки с целью покушения на жизнь Николая II, приезд которого в Москву они ожидали. Исполнителем преступления являлся Бахарев. Он взялся изготовить метательный снаряд. Помощь в приобретении химических веществ ему оказывала Гернгросс, подтвердившая это, но не знавшая для каких целей, а сам Бахарев ей об этом не говорил. Конечно, все это не соответствовало действительности, она прекрасно знала, с какой целью покупаются химические вешества. Однако Бахарев подтвердил показания Гернгросс и ее участие в этом деле было самым незначительным…
Розыскная деятельность по делу распутинцев закончилась тем, что дело о террористической группе было рассмотрено в порядке «Высочайшего повеления» и только 4 из 21 человека понесли строгое наказание:
Распутина осудили на 5 лет тюремного заключения и на 10 лет ссылки в Якутскую область; Акимову приговорили к 3 годам тюремного заключения и на 10 лет ссылки; Павелко-Поволоцкого и Кролевца осудили к 1 году тюремного заключения и на 5 лет ссылки. Бахарев умер в Бутырской тюрьме от тифа. Остальных 7 распутинцев выслали под гласный полицейский надзор в разные города. Среди них была и Гернгросс, с 1893 г. являвшаяся тайным агентом Московского охранного отделения и имевшая псевдоним «Михеев».
За успешную ликвидацию распутинцев и предотвращение покушения на Николая II Зубатова наградили орденом св. Владимира, Гернгросс получила 1000 руб. наградных и 100 руб. месячной пенсии, а также ссылку в Кутаиси к своим родителям…
Относительно Гернгросс Зубатов просматривал перспективу дальнейшего ее использования в целях политического сыска и поэтому не выводил из группы распутинцев. Она должна была пройти по дознанию и судебному процессу, должна была быть «наказана». Это все делалось прежде всего для ее глубокого внедрения в революционную среду. Ссылка Гернгросс, во-первых, создавала ей биографию революционного борца, во-вторых, вызывала доверие к ней. Она понимала необходимость именно такой концовки для себя в этом деле и полностью разделяла планы Зубатова.
Пиажаренко A. M. История и тайны уголовного и политического сыска. — Киев: Юринформ, 1994.
ИСТОРИЯ ОДНОГО ПРЕДАТЕЛЯ
(ЗАПИСКИ СПИРИДОВИЧА А. И. [112] )
15 июля 1904 года в Петербурге боевая организация партии социалистов-революционеров, во главе которой стоял тогда Азеф, убила министра внутренних дел Плеве.
Евно Азеф — здоровый мужчина с толстым скуластым лицом, типа преступника, прежде всего был крайне антипатичен по наружности и производил сразу весьма неприятное и даже отталкивающее впечатление. Обладая выдающимся умом, математической аккуратностью, спокойный, рассудительный, холодный и осторожный до крайности, он был как бы рожден для крупных организаторских дел. Редкий эгоист, он преследовал прежде всего свои личные интересы, для достижения которых считал пригодными, все средства до убийства и предательства включительно.
112
Александр Иванович Спиридович — один из опытнейших высших жандармских офицеров, ученик известного деятеля царской полиции Зубатова, возглавлял Таврическое, Киевское охранные отделения, последствии дворцовую полицию императора Николая II. После Революции эмигрировал во Францию.
Властный и не терпевший возражений тон, смелость, граничащая с наглостью, необычайная хитрость и лживость, развившаяся до виртуозности в его всегдашней двойной крайне опасной игре, создали из него в русском революционном мире единственный в своем роде тип — монстр.
И ко всему этому Азеф был нежным мужем и отцом, очаровательным в интимной семейной обстановке и среди близких друзей.
В нем было какое-то почти необъяснимое, страшное сочетание добра со злом, любви и ласки с ненавистью и жестокостью,
И несмотря на всю позднейшую доказанность предательства Азефа, несмотря на всю выясненную статистику повешенных и сосланных из-за его предательства, главари партии социалистов-революционеров все-таки дали возможность Азефу безнаказанно скрыться. Таково было обаяние и такова была тонкость игры этого страшного человека!
При расследовании обстоятельств его предательства, один из виднейших представителей партии дал о нем такие показания:
«… В глазах правящих сфер партии Азеф вырос в человека незаменимого, провиденциального, который один только и может осуществить террор… отношение руководящих сфер к Азефу носило характер своего рода коллективного гипноза, выросшего на почве той идеи, что террористическая борьба должна быть не только неотъемлемой, но и господствующей отраслью в партийной деятельности». [113]
113
Заключение суд. — след. ком. по делу Азефа.
Один же из видных партийных работников, Е. Колосов, бывший в свое время боевиком и знавший Азефа отлично не только по его революционной работе, но и в семейной жизни, бывший другом его семьи, после полного раскрытия измены, все-таки говорил о нем лично мне: «И все-таки „Иван Николаевич“ был недурной человек».
Человек же из рядов правительства, имевший некогда сношения с Азефом по службе, человек далеко неглупый и умеющий разбираться в людях, который самого Азефа держал в руках не один год и так держал, что тот не имел возможности провоцировать, этот человек — генерал Герасимов, — говорил затем о нем: «Не понимаю, совсем не понимаю, как мог он участвовать в убийстве Плеве и других, он, бывший по своим политическим взглядам скорее кадетом».
Таков был непонятный в свое время никем: ни правительством, ни революционерами, ни единственным его другом — его женою — Евно Азеф, член центрального комитета партии социалистов-революционеров, шеф ее боевой организации, сотрудник департамента полиции и в то же время провокатор, в настоящем значении этого слова.
Начав свою работу на правительство, Азеф в течение первых лет этого ремесла был только осведомителем, шпионом-«сотрудником». Он только давал сведения о том, что делается в тех революционных кругах, с которыми он соприкасается. Но положение его в партии понемногу росло, и вместе с тем менялся характер его работы.
После убийства в 1902 г. министра внутренних дел Сипягина, департамент полиции вызвал Азефа из-за границы для освещения положения дела в России, и Азеф задержался в Петербурге. Не посвящая, конечно, тех лиц из департамента полиции, перед которыми он отчитывался, Азеф начал энергично работать в интересах партии. Так, он организовал Петербургский комитет, наладил транспорт литературы, начав, таким образом, уже и «провоцировать» и выдавать своему начальству в некоторых случаях результаты своей работы. В то время он сблизился с главой боевойорганизации партии социалистов-революционеров Гершуни настолько, что последний посвятил его в некоторые из своих предприятий, о которых Азеф департаменту, однако, не говорил. Гершуни, будучи незадолго перед своим арестом за границей, сказал Михаилу Гоцу, «что на случай своего ареста он поручил Азефу взять в свои руки дело боевой организации и реорганизовать путем кооптации центральный комитет» [114]
114
Заключение суд. — след. ком. по делу Азефа.