Преступники. Факел сатаны
Шрифт:
Пока Латынис и Аркун были на пляже, из Ялты поступило дополнительное сообщение: в одном из загсов города лежало заявление Варничевой и Банипартова с просьбой зарегистрировать их брак.
— Будущий! Конечно, будущий! — ответила женщина. — Мой бывший супруг трагически погиб в автомобильной катастрофе еще пять лет назад!
— Почему же на турбазе «Псырцха» он оформлен как живой?
— Ах вы вот о чем! — смутилась Татьяна Николаевна. — Это, можно сказать, маленькая житейская хитрость… — Она достала из сумочки паспорт и протянула капитану.
Латынис раскрыл паспорт.
— Так в чем же дело? — допытывался Ян Арнольдович.
— Сейчас я все объясню! Все! — затараторила Варничева. — Конечно, в какой–то степени мы нарушили, но, поверьте, злого умысла тут нет! Просто хотели быть вместе! По существу и вообще!
— Погодите! — поднял руку Латынис, оглушенный потоком слов. — Вы можете излагать более понятно?
— А что тут непонятного? — удивилась Варничева. — С Василием, я имею в виду этого Василия, нас связывает глубокое чувство! Вот уже несколько лет! Я люблю его искренне и верно! Он отвечает мне полной взаимностью!.. Теперь вам понятно?
— Ясно, — кивнул Латынис.
— И вот он сделал мне предложение. Мы идем в загс, оставляем заявление… Это тоже понятно?
— Оставляете заявление, — повторил капитан. — Дальше?
— Фактически мы теперь муж и жена… Хотим провести вместе несколько дней. Естественное желание…
— Почему в Новом Афоне? Что, у вас в Ялте хуже? — спросил Латынис.
— Вася не любит шумные курорты. Нашу Ялту, Сочи, Гагру… А здесь просто рай! Одни новоафонские пещеры чего стоят! Вот он и пригласил меня сюда… В «Псырцхе», конечно, не такой комфорт и питание, как в дорогих санаториях, но зато уютно, обстановка более свободная… Нам дали номер на двоих. Сами подумайте, разве мы могли бы поселиться вместе, не будучи официально мужем и женой? По документам, так сказать? У нас ведь на первом месте формальности, а не живой человек… Скажите, могли?
— Не могли, — согласился Латынис.
— В том–то и дело! Поэтому Василий и предложил прекрасную идею — воспользоваться паспортом моего бывшего мужа.
— Так ведь вы должны были после гибели мужа сдать его паспорт.
— Видите ли, товарищ капитан, незадолго перед смертью у Варничева пропал паспорт. Да–да, пропал! Мы перерыли весь дом, но — увы… Муж, то есть Варничев, подал заявление в милицию, и ему выдали новый паспорт… Его–то я и сдала, когда муж погиб… А года через полтора я случайно наткнулась на старый паспорт Варничева, когда во время ремонта квартиры сортировала книги на стеллажах… Что с ним делать, я не знала, и он так и валялся дома. А когда мы с Банипартовым решили после подачи заявления в загс совершить небольшое свадебное путешествие в Новый Афон, Василий предложил воспользоваться старым паспортом Варничева, тем более что он хотел взять мою фамилию…
— Значит, Банипартов изъявил желание сменить фамилию? — уточнил Латынис.
— Это ведь по закону разрешается?
— Да, конечно… А что, прежняя его не устраивала?
— Господи! — всплеснула руками Татьяна Николаевна. — Это же не фамилия, а недоразумение! Банипартов! Кому ни скажешь, все с иронией спрашивают: может,
— Если бы из–за этого, — вздохнул Ян Арнольдович. — Простите, а фамилия Рубцов вас не покоробила бы?
— Рубцов? — недоуменно повторила женщина. — По–моему, не очень. Правда, звучит несколько грубовато. Хотя и был поэт Рубцов. Знаете? И все же Варничев лучше. Тем более они тезки с моим бывшим мужем. Это мне куда привычнее — Василий Васильевич Варничев!.. Поверьте, того Васю я тоже очень любила…
«Притворяется или нет? — размышлял капитан, внимательно наблюдая за допрашиваемой. — Вроде не похоже…»
— А как насчет Андрея Романовича? — кинул еще один пробный камень Латынис. — Привычно или нет?
— Мне не нравится имя Андрей, — поморщилась Татьяна Николаевна. — Был у меня поклонник в молодости… Андрюша… Представляете, променял меня на мою подругу… Вскоре они разошлись, и он снова бросился к моим ногам… Но я подлости не прощаю никому и никогда! — гордо вскинула голову Варничева. — И поэтому ни за что не вышла бы замуж за человека по имени Андрей!
— Чуть не вышли, — сказал Латынис, подавая ей фотографию, где Рубцов был снят анфас и в профиль, к тому же обритый наголо.
Татьяна Николаевна взяла карточку, некоторое время рассматривала ее, затем бросила взгляд на капитана. Глаза ее все расширялись, постепенно наполняясь ужасом.
— Это… Это… Что это?.. Где снято? — с трудом выдавила она из себя.
— Увы, Татьяна Николаевна, не в салоне художественной фотографии…
Варничева тихо охнула, приложила руку к груди и откинулась на спинку стула.
— Не может быть! — простонала она.
Ян Арнольдович бросился к графину с водой.
— Теперь слово за вами, — сказал Чикуров, прикрывая своего короля слоном.
На обдумывание этого хода у него ушло минут двадцать. Пешка противника незаметно для Игоря Андреевича оказалась проходной, и это грозило большими неприятностями. Но положение, кажется, удалось сбалансировать.
— Неплохо, неплохо, — проговорила Суичмезова, вертя в руках фигуру. — Такой ход спас в свое время Капабланку в партии с Ласкером.
Председатель комиссии Минздрава СССР, приехавшей три дня назад для проверки березкинской экспериментальной клиники, играла напористо, по–мужски. Она была кандидатом в мастера спорта.
Чикуров и Суичмезова сидели в лоджии ее гостиничного номера. В Березках они встретились как старые друзья, и, выяснив, что оба шахматисты (Чикуров имел первый разряд), успели уже два раза скрестить шпаги. В обоих случаях Игорю Андреевичу с трудом удалось избежать поражения. Счет оставался пока ничейный. И вот, сдается, фортуна улыбнулась ему снова: обстановка на доске разрядилась. Следователь закурил.
— Много курите, Игорь Андреевич, — заметила Суичмезова.
— Пытался бросить, но ничего не получается, — ответил Чикуров. — К каким только способам и средствам не прибегал! Даже соду пил…