Преступно счастливая
Шрифт:
Белобрысая, коротко стриженная голова Игоря Малышко вынырнула из-за монитора. Бледно-серые глаза уставились на Богдана. Ни вопроса, ни азарта, ничего. Совершенно никаких чувств не выражали глаза коллеги! Как у рыбы, подумал Богдан с раздражением. Ему всегда бывало неприятно, когда Игорь таращился на него, как теперь – без выражения.
– А ты слышал? – не думал униматься Малышко. – Вера Степановна была найдена мертвой в собственной квартире!
– Не слышал, – пришлось отозваться, не отстанет ведь. – А кто это?
– Здрасте! – фыркнул Игорь.
Выкатился в кресле к краю
Богдан не понимал. Зачем тогда пришел сюда? Предупреждали же, что работать придется за троих. Будет тяжело, да. Перед их приходом юридический отдел как раз расформировали, народ повыгоняли. И вместо пятерых, плюс начальник отдела, оставили их двоих. Они с Игорем согласились. И первое время нагрузки были просто невыносимые. Богдан даже ночевал на работе. И это первое время он почти не замечал, что Игорь отлынивает. Не до него было. Заметил, когда его немыслимые нагрузки увеличились почти вдвое. Тогда он и возмутился. И поставил коллегу на место. Мягко пригрозил:
– Если не закончишь сачковать, Игорек, доложу руководству. Я один просто не смогу! Не вытяну!
Игорек перепугался и бездельничать перестал. И года полтора, может чуть больше, все было нормально. Они работали просто отлично, слаженно, результативно. И им даже помощницу в отдел посадили – милую тихую девушку с невероятно милым именем Маша.
Симпатичная, добрая, отзывчивая, она сразу понравилась Богдану. И спустя какое-то время он начал ловить себя на мысли, что в перерывах неотрывно смотрит в тот угол, где располагался ее рабочий стол. Ловит ее взгляд, ждет улыбки.
– Это ты зря, брат, – сделал однажды кислую мину Игорек Малышко.
– Что зря?
– Знаешь, чем обычно заканчиваются на этой фирме романы?
– Чем?
– Увольнением! – Игорек авторитетно покивал. – Я узнавал, дружище. Народ поговаривает, что прежний состав нашего отдела именно на этом и погорел. Вот так-то… Начальник завел роман с подчиненной, а уволили всех.
– Это ты к чему?
– Это я к тому, что из-за этой козы я не собираюсь лишаться работы. И тебе не советую. Чего ты на нее залип, не пойму! Это же не твой типаж! Ты вспомни Юльку! Там же тут и тут всего было навалом! – И Игорек принялся шлепать себя по бедрам и груди. – Какая девчонка была! А ты взял и бросил ее. А тут что? Костлявая, бледная, с косичкой. Двух слов связать не может. Мекает что-то… Коза!
Богдан ему тогда показал кулак и разговор свернул. Обсуждать Машу с Игорем он не собирался. И роман с ней заводить тоже. О порядках, царящих в конторе, он был наслышан. Ему просто нравилось на нее смотреть, и все. Смотреть-то не возбранялось. Ну и еще голос ее нравился и смех. И то, как она работает.
Но роман с ней заводить он точно не собирался. Так он думал полгода назад…
– Здрасте! – снова фыркнул Игорек,
– Не помню.
Богдан щелкнул мышкой, свернул документ. Важный, между прочим, документ. Ему поручили заниматься этим в обход Игоря. И премиальные солидные обещали. Тот ничего не знал. Узнает, осатанеет от зависти.
– Но как ты не помнишь Веру Степановну?! – Голос коллеги повышался. – Уборщица в школе! Эта мерзкая тетка, которая врывалась на переменах в наш туалет и ловила нас с сигаретами!
– А-а-а, вон ты о ком. Господи, я и думать забыл о том времени. Это было так давно. И уже стало неправдой.
Богдан тут же вспомнил школьные перемены, сигаретные бычки, передаваемые по кругу. Полную бесцеремонную женщину в темно-синем халате со шваброй в руках, врывающуюся в их туалет и выкрикивающую мерзкие слова. Сделалось противно, как тогда. И даже во рту почудился вкус горечи. И стыд обжег уши, которые долго трепал его отец. Укоризненный взгляд матери вспомнился. Та никогда не ругала, просто смотрела так, что хотелось тут же провалиться сквозь землю. Или сделаться невидимым.
– Вспомнил? – Игорек расплел пальцы, поднял руки к потолку, с хрустом потянулся. – Померла Вера Степановна, вот так-то… А не старая еще была.
– Бог с ней. Давай поработаем, а?
Богдан поморщился. Ему правда было некогда. Документ ждут к пяти вечера. А у него и конь не валялся. Еще и от Игоря надо скрытничать.
– Да ладно тебе, трудоголик. Отдохни минутку. Я сейчас кофе сделаю.
И Игорек, энергично выпрыгнув из кресла, помчался за стеклянную перегородку, где размещалась кофейная машина, кулер и шкаф с посудой. Пользуясь его отсутствием, Богдан начал печатать. Успел немало, пока Игорек кофе им готовил и трепался с девчонками из бухгалтерии, тоже явившимися за кипятком. Отвлекся лишь однажды, когда кто-то из них произнес Машино имя. Насторожился, прислушался. Но больше о ней не говорили.
– На вот, подпитай мозги.
Игорек поставил ему на стол кофейную чашку, тут же, конечно, расплескал, едва не запачкав бумаги. Но, кажется, даже не заметил этого. Повернулся к нему спиной и зашагал к своему столу. Богдан стер кофейное пятно со стола бумажной салфеткой. Аккуратно сложил ее в несколько раз и лишь потом бросил в корзину для бумаг. Взял в руки чашку, пригубил. Все, как он любил. Крепко, сладко, горячо.
– Спасибо. Замечательно, – похвалил он Игоря.
– Стараемся, – изобразил тот фальшивую скромность и тут же рассмеялся. – Мне надо было барменом идти работать, Богдаша. Тетка с дядей настояли на юридическом. А я, если честно, тухну тут.
– Не нравится? – удивился Богдан. – Ты вроде очень хотел получить это место.
– Хотел, – не стал тот спорить. – Только не я, а тетя! Я бы лучше кофе варить стал и коктейли смешивать. И с народом общаться. Знаешь, барная стойка – это почти исповедальня. Там столько секретов раскрывается, о-о-о! Стоишь себе, шейкер в руках крутишь и слушаешь, слушаешь, слушаешь… Кстати! Я тут на днях такую смесь придумал! Угощал девчонку одну, она просто пищала. Я в этом деле мастер!
– Коктейли смешивать или заставлять девчонок пищать?