Преступный человек (сборник)

Ломброзо Чезаре

Весьма естественно поэтому предположить, что если такие переходные ступени существуют в области так сказать, литературного сумасшествия, то они возможны и в области криминального помешательства, и что для так называемых преступников или сумасшедших необходимо допустить смягчающие обстоятельства, хотя вряд ли найдется человеческий ум, способный провести вполне точную границу между преступлением и сумасшествием.

X. «Пророки» и революционеры. Савонарола. Лазаретти

В этой главе я постараюсь разъяснить, каким образом великие успехи в области политики и религии народов нередко бывали вызываемы или по крайней мере намечались благодаря помешанным или полупомешанным.

Причина такого явления очевидна;

только в них, в этих фанатиках, рядом с оригинальностью, составляющей неотъемлемую принадлежность как гениальных людей, так и помешанных, но в еще большей степени гениальных безумцев, экзальтация и увлечение достигают такой силы, что могут вызвать альтруизм, заставляющий человека жертвовать своими интересами и даже самой жизнью для пропаганды идей толпе, всегда враждебно относящейся ко всякой новизне и способной иногда на кровавую расправу над новаторами.

«Посмотрите, – говорит Маудсли, – как подобные субъекты умеют уловить самые сокровенные оттенки идеи, оставшиеся не замеченными со стороны более мощных умов, и благодаря этому совершенно иначе осветить данное явление. И такая способность замечается у людей, не обладающих ни гением, ни талантом; они рассматривают предмет с новых, не замеченных другими точек зрения, а в практической жизни уклоняются от общепринятого образа действий. Любопытно проследить, с какой развязностью эти люди рассуждают, как будто о простейших задачах механики, о самых сложных вопросах, как легко они относятся к лицам и событиям, которые окружены ореолом почтения в глазах обыкновенных смертных; мнения у них по самой сущности своей еретические, часто изменяющиеся, и потому им ничего не стоит броситься из одной крайности в другую; но, раз усвоив какие-нибудь верования, они уже держатся за них с несокрушимым упорством, исповедуют их горячо, не обращая внимания ни на какие препятствия и не терзаясь сомнениями, которые обуревают более спокойные скептические умы».

Вот почему из этих людей так часто выходят реформаторы.

Само собой разумеется, что они не создают ничего нового, но лишь сообщают толчок движению, подготовленному временем и обстоятельствами; одержимые подлинной страстью ко всякой новизне, ко всему оригинальному, они почти всегда вдохновляются только что появившимся открытием, нововведением и на нем уже строят свои выводы относительно будущего. Так, Шопенгауэр, живший в эпоху, когда пессимизм, с примесью мистицизма и восторженности, начал входить в моду, по мнению Рибо, только соединил в стройную философскую систему идеи своего времени.

Точно так же Лютер лишь резюмировал взгляды своих предшественников и современников, доказательством чего служат проповеди Савонаролы.

С другой стороны, не следует забывать, что когда новое учение слишком резко противоречит укоренившимся в народе убеждениям или слишком уж нелепо само по себе, оно исчезает вместе со своим провозвестником и нередко становится причиной его гибели.

Маудсли говорит в своей книге «Об ответственности», что поскольку помешанный не разделяет мнений большинства, то он уже по самой сути своей является реформатором; но, когда его убеждения проникают в массы, он опять остается одиноким с немногочисленным кружком лиц, ему преданных.

В Индии под влиянием Кешаба среди самих браминов явилось недавно новое вероучение, основанное на чисто современных рационализме и скептицизме, из чего следует заключить, что безумие Кешаба значительно опередило свое время, так как успех подобной религии был бы невозможен даже среди европейского, гораздо более свободно мыслящего общества. [155] Очевидно, что в данном случае новые идеи явились под влиянием психоза, как у того крестьянина, продавца губок, о котором я говорил раньше, и вообще у многих сумасшедших «пророков», почему они и называют себя «вдохновенными».

155

В Европе XVII века (1680 г.) тоже был свой Кешаб в лице Кнутцена из Шлезвига, который отрицал существование Бога и ада,

считал, что духовенство и судьи не только бесполезны, но даже вредны, признавал брак безнравственным учреждением, проповедовал, что загробной жизни быть не может, что каждый должен руководствоваться своей совестью, почему и называл своих последователей совестниками (coscenziosi).

То же самое замечается и относительно политических идей: нормальное, прочное развитие исторической жизни народов совершается медленно при посредстве целого ряда последовательных событий; но гениальные безумцы ускоряют ход этого развития, опережают на много лет свою эпоху, каким-то чутьем угадывают переходные ступени, неуловимые для обыкновенных людей, и, не колеблясь, не думая о своих личных интересах, бросаются в борьбу с настоящим, выступают с горячей проповедью новых идей, пусть даже они совершенно неприменимы на практике в данное время. Они уподобляются в этом случае тем насекомым, которые, перелетая с цветка на цветок, переносят цветочную пыльцу и тем содействуют оплодотворению растений.

Соедините же теперь непоколебимую, фанатическую преданность своим убеждениям, на которую способны помешанные, с прозорливостью и дальновидностью гения – и вы поймете, что такая сила в любую эпоху может увлечь за собой невежественную толпу, которую, конечно, должны поражать подобные феномены, изумительные, впрочем, даже в глазах ученых или посторонних наблюдателей. К этому еще следует добавить, что помешанные имели всегда, начиная с древнейших времен, громадное значение в глазах простого народа.

У дикарей, например, или у древних полуварварских народов умалишенный не только не считался больным, но вызывал всеобщее уважение; толпа трепетала перед ним, обожала его, и он нередко становился безграничным властелином над ней. [156] В Индии, например, сами брамины покровительствуют некоторым сумасшедшим и советуются с ними. Даже теперь там существует 43 секты, приверженцы которых, несомненно, поврежденные люди, так как они аd majorem dei gloriam [157] проделывают различные несообразные вещи: пьют мочу, ходят по острым камням, целые годы остаются неподвижными на открытом воздухе и вообще всячески истязают себя.

156

Многие из русских точно так же смотрят на юродивых, эпилептиков, истеричных и пр., считая их пророками, людьми, вдохновенными самим Богом, и нередко даже святыми. Например, несколько лет тому назад вся Москва поклонялась юродивому Ивану Яковлевичу Корейше. – Прим. пер.

157

«К вящей славе Господней».

В Египте мы встречаемся с подобными же фактами. Ораполло говорит, что там существует даже особый, встречающийся лишь в этой стране, род умопомешательства и что меланхолия особенно распространена среди лиц, занимающихся вскрытием и бальзамированием собак. Исследуя мумии, Прунер нашел такие аномалии в строении их черепа, которые могут служить несомненными признаками помешательства. Впрочем, оно и в настоящее время настолько распространено среди смешанного, полудикого населения Египта, что Прунер насчитал в больнице Каира 75 человек сумасшедших на 300-тысячное население этого города – цифра громадная, если принять во внимание, что сюда не вошли так называемые святые (santani) или религиозные мономаньяки и совершенно помешанные, которые не только живут на свободе, но даже служат предметом поклонения для народа и образцом для подражания. Кроме того, в Египте, по словам того же автора, часто встречается тягчайшая форма эпилепсии, а также гиперемии мозга, вызываемая климатом, экстазами, религиозной пляской и в особенности страхом. Последнее чувство часто принимает болезненный характер в этих до крайности раздражительных субъектах и требует специального лечения.