Преступный мир и его защитники
Шрифт:
Невольно зарождалось сомнение в нормальности психического состояния Соколовой.
Находя, что в деле обнаружились новые обстоятельства, имеющие важное значение для обвиняемой, присяжный поверенный М. К. Адамов ходатайствовал о врачебной проверке этих обстоятельств. Перед присяжными заседателями возникал вопрос: была ли Соколова вменяема в момент преступления?
Окружной суд согласился с доводами защиты и постановил дело слушанием отложить и направить его, для доследования, в санкт-петербургскую судебную палату.
УБИЙСТВО ТОВАРИЩА
16
Дружески разговаривая между собой, они потребовали водки и уселись за свободный стол. Рядом с ними находились другие посетители, и тем не менее никто не замечал чего-либо подозрительного в обращении молодых людей. Они не только не ссорились, но даже старались тихо говорить, чтобы не обратить на себя внимания.
После водки они выпили пива, а затем спустя некоторое время один молодой человек приподнялся со стула и направился к выходным дверям. Около порога у него упала на пол шляпа, но он не поднял ее и с непокрытой головой вышел на улицу.
Товарищ его все еще оставался в трактире, и когда половые подошли к нему — они, к своему ужасу, нашли его неподвижно лежавшим на полу в луже крови.
Молодой человек находился уже в бессознательном состоянии, и в левой стороне груди его виднелась широкая ножевая рана.
В трактире поднялся переполох, немедленно прибыла полиция, и раненый был отправлен в ближайшую больницу, но он от тяжелого ранения по дороге скончался.
При медицинском вскрытии трупа выяснилось, что рана молодому человеку была нанесена с такой силой, что одно ребро оказалось перерезанным, а сердечная аорта — проколотой.
Убитый был крестьянин Субботин, по ремеслу портной. Вместе с ним в мастерской М. Андреева, на Ивановской улице, служил также и крестьянин Василий Сапогов — молодой человек, 21 года.
Будучи грубым, вспыльчивым человеком, покойный Субботин часто ссорился со своими товарищами. Накануне преступления, обозлившись за что-то на Сапогова, он облил его из ковша водою, а затем ударил ковшом так сильно, что рассек ему голову до крови.
Последнее обстоятельство, по-видимому, сильно подействовало на Сапогова. Он стал задумываться, был взволнован и находился в крайнем раздражении.
На другой день, утром, возвратившись из бани, Сапогов стал разыскивать в мастерской своего обидчика.
— Где Субботин? — настойчиво спрашивал он.
— Не знаем, — говорили портные, — ушел куда-то.
— Я отыщу его и отомщу… Я никогда еще не видал своей крови, а он мне искровенил голову… Узнает он меня! — волновался Сапогов.
— Ну, полно! Оставь! — пробовали его успокоить.
— Нет! Будет душа его у меня в кулаке!
— Послушай, Василий, да ведь Бог-то велел всем прощать! — вставил один резонер-портной.
— Такую гадину прощать нельзя! — угрюмо возразил Сапогов и ушел из мастерской на поиски обидчика.
Нашел он его в портерной.
Забыв про ссору и ничего не подозревая,
— Пива хочешь? — предложил он.
Сапогов подсел к нему, и после нескольких стаканов пива они уже вдвоем вышли на улицу.
Вечером они очутились в трактире «Золотая нива», где Субботин и нашел свою смерть.
Разумеется, подозрение в убийстве пало на мстительного Сапогова, который, уйдя из трактира, неизвестно где скрылся и не возвращался уже в мастерскую.
Задержать его удалось только 20 сентября в одной чайной лавке, куда он явился навести справку — насмерть ли зарезан Субботин.
Через четыре месяца Сапогов занял скамью подсудимых в санкт-петербургском окружном суде.
Обвиняемый дал очень сбивчивое, запутанное объяснение.
— Сознаюсь, — говорил он, — ударил ножом… убил…
— А вы хотели убить? — спросил председательствующий А. Ф. Гельшерт.
— Помилуйте, ранить даже не думал!.. Так просто — затмение нашло… Уж очень он меня рассердил.
Судя по дальнейшим словам подсудимого, он хотел только «проучить» дерзкого Субботина, обыкновенно издевавшегося над всеми товарищами.
Свидетели действительно подтвердили, что убитый портной имел тяжелый, сварливый характер и в пьяном виде придирался ко всем, заводя ссоры.
О самом же обвиняемом отзывы были хорошие. Скромный молодой человек, он был добросовестным работником, избегал ссор и хотя выпивал, как все сотоварищи, но на работу постоянно являлся. С покойным Субботиным он обыкновенно поддерживал дружеские отношения, и потому совершенное им преступление удивило всех его знакомых.
Когда в мастерской читались иногда газеты с кровавыми происшествиями, Сапогов глубоко возмущался и говорил:
— Что за безобразия пошли в последнее время! Надо бы прямо давить всех убийц!..
И в результате ему самому пришлось зарезать человека и попасть в уголовную хронику газет.
Товарищ прокурора Бальц в живой, обстоятельной речи доказывал очевидную предумышленность преступления Сапогова и поддерживал против него обвинение.
Со стороны обвиняемого, по назначению суда, выступал присяжный поверенный М. Г. Казаринов.
Защитник коснулся главным образом бытовой стороны, как главного начала всякого уголовного дела.
— Нам важно рассмотреть преступление, как живое дело живого человека, проследить, как оно зародилось, как зрело и как распустилось, — начал защитник. — Нам интересно понять самого преступника, и им исключительно я займусь в своей защите.
Обвинитель утверждает, что Сапогов — преступник по страсти, и руководившая им страсть была — месть. В 9 часов вечера Субботин нанес удар Сапогову, а через сутки Сапогов нанес удар Субботину. Между этими начальным и конечным моментами целый ряд событий, указывающих на развитие преступного замысла: утром Сапогов говорит, что надо отомстить, в три часа грозит, что душа Субботина будет в его кулаке, в четыре идет его искать, в пять находит, в шесть заманивает в трактир и в семь убивает. Это ли не классическое предумышленное убийство?!