Преступный викинг
Шрифт:
— Это не его вина. Я хорошенько пригрозила ему, и у него не было выхода. Не вздумай его наказывать. Ты один виноват. Не обманывай жену.
— Я никогда не обманывал жену.
— Ха! Тогда у тебя странное представление об обмане. Я называю то, что ты делал со мной, обманом, и то, что ты собирался сделать, — тоже обман. Ну, что скажешь, мистер?
— Скажу, что пора заняться твоим языком, — проговорил Селик, которому надоело, что она треплет имя его любимой жены. — Ложись в постель. Быстро.
Опять она не желала ему повиноваться. Он подошел
Рейн рот открыла от изумления.
— Ты поднял меня.
— Это ты мудро заметила.
— Но я очень большая. Никто никогда меня не поднимал.
— Посмотри, сладкая, твои ноги щекочут мне бедра. Она опять стала бороться с ним, била его ногами, царапалась, но так и не смогла вырваться из его железного объятия. Рейн уткнулась носом ему в шею, он вдыхал соблазнительный запах, тот же самый запах, который он узнал днем раньше, когда преследовал ее в лесу.
Всего три шага ему понадобилось, чтобы отнести ее в постель, где она тотчас повернулась к нему спиной. Он лег рядом и накрыл их обоих шкурами. Ворча, придавил ей ноги своей ногой, подсунул левую руку ей под голову, а правую положил на грудь.
Она окончательно перестала бороться, бросив ему напоследок:
— Шваль!
Селик понял, что это не комплимент, но ему было приятно после долгого одиночества вновь обнимать теплое женское тело.
— Что это за запах? — шепотом спросил он, щекоча ей своим дыханием шею.
— Наверно, твой запах, — огрызнулась она.
Он довольно усмехнулся.
— Нет, это сладкий аромат, цветочный. Особенно сильно пахнет вот здесь, справа. — И он кончиком языка коснулся ее шеи.
Рейн коротко вздохнула, и Селик улыбнулся, довольный ее мгновенным откликом на его ласку. Неужели эта самая женщина говорила, что ей не нравится иметь дело с мужчинами?
— «Страсть».
— Что?
— Это «Страсть», дурачок.
— А, теперь понял. Некоторые женщины выделяют мускус страсти, когда их тела готовы к соединению, но я понятия не имел, что этот запах может быть похож на аромат цветов.
— Болван! «Страсть» — это название духов.
Селик долго не мог понять, а когда понял, рассмеялся.
— Поистине ты меня изумляешь. Ты насмехалась над тем, что я даю имя моему мечу, а сама даешь имя своему запаху.
Рейн толкнула его локтем под ребро и, широко зевая, нырнула под шкуру.
— Все духи имеют названия в моем вре… в моей стране. Но это не то же самое, что называть оружие или бомбу… или глупый меч, — объяснила она, не в силах сдержать зевок.
— Не очень елозь. — Он улыбнулся, представляя, как она разозлится, если узнает, что творит с его телом. — Я тоже постараюсь не докучать тебе своим храпом. Ты об этом просила Убби?
— Убби слишком много болтает.
— Что правда, то правда! Она надолго затихла.
— Рейн!
— Хм-м-м?
— Ты
— Почти.
— Астрид умерла.
Ее тело словно окаменело. Она не шевелилась, и он не был уверен, расслышала она, что он сказал, или нет. К тому же, он сам не понимал, зачем ему надо было говорить об этом. Чтобы оправдаться?
Наконец она повернулась к нему и пристально посмотрела на него, словно ища в его глазах ответы на вопросы, которые он не мог ей дать.
— Ох, Селик, — прошептала она так тихо, что он едва расслышал.
Она прижалась лицом к его груди и обняла его.
— Ох, Селик.
Впервые за двенадцать лет он почувствовал, что слезы застилают ему глаза, и он, чего с ним давно уже не бывало, спокойно заснул.
ГЛАВА 5
Теплое чувство, которое у нее возникло к Селику, когда он сказал ей о смерти жены, мгновенно исчезло, едва она вышла из шатра на другое утро. На земле около большого костра, на котором готовили еду, сидели пятнадцать дрожавших от холода пленных, связанных по рукам и ногам, да еще друг с другом одной длинной веревкой.
Несколько воинов Селика стояли рядом со смертоносными мечами наготове, хотя пленники, по всей видимости, и не помышляли о сопротивлении. Лохмотья, прикрывавшие их тела, никак не могли защитить их от промозглого осеннего утра, тем более что многие из них были к тому же в синяках, а некоторые страдали от ран. Не удивительно, что прошлой ночью меч и одежда Селика были в крови. Очевидно, он охотился не только за дичью. И — о Господи! — среди воинов были три женщины, связанные вместе с ними.
Я убью его. Клянусь, никогда в жизни я не желала никому зла, но пусть только проклятый викинг попадется мне под руку — я его убью!
Рейн обошла весь лагерь, но Селик и его воины, с которыми он вчера ездил на «охоту», как сквозь землю провалились. Рейн скривила губы в презрительной усмешке и гневно сжала руки в кулаки.
— Убби, где твой хозяин? — резко спросила Рейн, неожиданно возникнув перед преданным слугой, который в это время помешивал в котле пригорающее жаркое.
Великолепно! Убийственное походное фрикасе!
Убби поглядел на нее и спросил:
— Ты хорошо выспалась, моя госпожа?
Рейн недовольно заворчала.
— Он вернулся на поле битвы, — нехотя проговорил Убби.
Рейн не ожидала такого ответа.
— Зачем?
— Похоронить убитых воинов.
Рейн тяжело вздохнула.
— Он сумасшедший? Его люди погибли. Он уже ничего не может для них сделать.
Убби пожал плечами.
— Хозяин винит себя, что повел людей на битву, хотя не видел перед этим воронов.
Рейн усилием воли сохраняла спокойствие.
— Убби, о чем ты говоришь?
— Всем известно, если увидишь воронов, значит, победа будет за нами. А воронов не было ни днем раньше, ни во время всей Великой Битвы. — Он важно надулся, словно сообщил ей нечто сверх мудрое.