Преступный викинг

Хилл Сандра

— Так всем известно, как я люблю лошадей и высокие деревья.

Она повернулась, желая отплатить ему за шутку. И совершила большую глупость! Грудью она коснулась его руки, и он вздрогнул, словно его ударило током. Рейн тотчас повернулась обратно к огню, чтобы спрятаться от его всевидящих глаз.

Неожиданно даже для самой себя она расплакалась, и слезы ручьями потекли по ее лицу. Она так сильно желала Селика, что совсем ослабела в борьбе со своими принципами.

— Рейн, почему ты плачешь? Я ничего тебе

не сделаю, если ты не хочешь.

Глупый мужчина, неужели он вправду не понимает, чего я хочу?

Селик погладил ей руку, и она вся затрепетала от его ласки.

— Может быть, ты боишься, что будет ребенок? Не бойся. Я об этом позабочусь, — тихо сказал он, целуя ей плечи и шею.

Рейн ощущала прикосновение его стального члена к своим ягодицам и не могла думать ни о чем другом. Она истерически хихикнула.

— Это что-то новенькое. Как же ты гарантируешь мне безопасный секс? У тебя есть презерватив?

— Нет. Я не пользуюсь этими забавными штучками, о которых говорила твоя мать. — Она услышала его смешок. — Я следую примеру вашего библейского Онана — извергать семя вне тела.

Когда она недоверчиво фыркнула, он рассмеялся.

— Уж не хочешь ли ты прочитать мне лекцию о контроле над рождаемостью, вроде той, что твоя мать читала женщинам короля Зигтригга?

— Моя мать читала… — воскликнул Рейн и повернулась поглядеть на его смеющееся лицо. — Впрочем, неважно.

Как бы там ни было, она уже узнала более чем достаточно о скандальном поведении своей матери.

— Не понимаю, почему ты так уверен, что не стал отцом какого-нибудь ребенка… раз используешь такой метод.

— Уверяю вас, леди, у меня нет живых детей.

— Ладно, может быть, ты и прав, но тебе просто везло, раз ты предпочитаешь прерывать акт до семяизвержения.

Селик чуть не задохнулся от возмущения.

— Ну что ты за женщина? Разве можно так грубо?

— Я врач, черт побери. И вот что я тебе скажу, Селик. Всего несколько мгновений назад на кончике твоего пениса была капля спермы…

У Селика чуть ли не крик вырвался из груди и глаза полезли на лоб то ли от ее слов, то ли оттого, что от нее ничего невозможно было скрыть.

— И если бы ты занялся любовью с женщиной в этот момент, то сколько хочешь прерывай сношение, она все равно могла бы забеременеть.

— Я полагаю, что сперма и пенис — именно то, что я думаю? — сухо спросил он и поинтересовался после того, как она кивнула: — Ребенок не может быть, если семя извергается снаружи?

— Может. Дурачок, одной маленькой капли, попавшей внутрь, хватит — и не на одного ребенка.

— Ты все выдумываешь. Это неправда.

— Правда, Селик. Говорю тебе как врач. Я много раз видела подтверждение этому.

Сначала он смотрел на нее с ужасом, не веря ни одному ее слову, а потом в его взгляде появился страх.

— Вот уж не подумал бы, —

прошептал он с отвращением. — Значит, мне повезло, что я не наплодил кучу младенцев.

И, к огорчению Рейн, повернулся на другой бок.

ГЛАВА 8

— Послушай меня внимательно, Рейн. Ты останешься с Тайкиром в Равеншире до моего возвращения, — приказал ей наутро Селик, неторопливо собирая необходимые вещи в кожаную сумку.

Рейн мгновенно ощетинилась, потому что была не в настроении после полубессонной ночи из-за, вне всякого сомнения, сексуальной неудовлетворенности. С подобной проблемой ей еще не приходилось сталкиваться. Еще ее злило спокойствие Селика, который вел себя как ни в чем не бывало.

Одетый только в бринжу, мягкую рубашку, которую носили под туникой, чтобы металлические доспехи не натирали кожу, и толстые шерстяные рейтузы, обтягивающие его мускулистые ноги, Селик делал вид, будто ее вообще нет в спальне.

— Зачем? Скажи, зачем мне тут оставаться? А ты куда? Когда вернешься? Ты ведь не бросишь меня? Только попробуй!

Селик зажал уши.

— Клянусь грудью Фреи, ты стала ужасно сварливой. Сколько можно задавать вопросов? Хоть один раз ты можешь молча меня выслушать и сделать, как я говорю?

— Я? Сварливой? Ха! И вообще, мне не нравится, что ты мне грубишь. Все вы, викинги, грубияны. И мне это не нравится.

Селик, словно от изумления, выпучил глаза.

— Тебе не нравится? А сама несколько дней назад сказала такое, что у меня глаза на лоб полезли. Помнится, ты сказала, что я должен отправиться прямо в за…

— Не повторяй мои слова, как попугай!

Рейн высоко подняла голову, словно это не она покраснела от смущения за свой острый, временами вульгарный, язык. Господи! Она сама себя не узнавала.

— Это ты меня спровоцировал.

Ее слова прозвучали неубедительно даже для нее самой.

— У тебя на все находится объяснение.

«Не на все», — мрачно подумала Рейн. Она внимательно смотрела, как Селик сооружает себе набедренную повязку и вдруг представила Селика — соблазнительное зрелище — в современных плавках. В боксерских трусах он тоже неплохо бы смотрелся, подумала она.

— Что ты улыбаешься? Опять хочешь сбить меня с толку?

— Нет, — ответила Рейн со смешком. — Я просто представила тебя в трусах, какие носят мужчины в моем времени.

И она попыталась объяснить Селику, что это такое. Ему не понравилось.

— Делать что ли вашим мужчинам нечего, как только думать о том, шелковые на них трусы или льняные и есть ли на них отметка этого Кальвина? — усмехнулся он.

— Они хотят произвести впечатление на женщин.

— Гораздо важнее то, что в трусах, женщина, — заявил он, подмигивая ей с неподражаемо высокомерным видом.