Преторианец
Шрифт:
– Пожалуйста, Клавдий, сегодня уже пролито достаточно крови! – воскликнула Агриппина, потом чуть повернула голову и поцеловала императора в ладонь. Катон успел заметить, как её язычок мелькнул между зубами и лизнул ладонь Клавдия, и тот передёрнулся от удовольствия.
– Ты права, любовь моя. – Он улыбнулся, потом поднял взгляд и осмотрел всех, собравшихся в зале. – Заговор против меня раздавлен. Главари мертвы. Т-т-теперь самое главное – накормить народ Рима. Паллас, займись этим.
– С удовольствием, государь. – Паллас низко поклонился.
Клавдий повернулся к Нарциссу:
– Ты отлично поработал, мой друг.
– Катон меня зовут, государь, – подсказал Катон. – Префект Катон и центурион Макрон.
– Да-да, Катон и Макрон. Отличная работа. Вы будете награждены. Именно благодаря вам Рим снова можно будет н-н-накормить. – Он встал с трона и подошёл к ним с благодарной улыбкой на губах. – Да-да, отличная работа. А теперь лучше отправляйтесь-ка мыться и переоденьтесь в чистые туники.
– Есть, государь, – в унисон ответили Катон и Макрон и чётко поклонились.
Клавдий выдавил из себя ещё одну улыбку, прежде чем подальше отойти от них и от исходящей от их грязных туник вони. Он снова взял руку Агриппины и благосклонно ей улыбнулся.
– Идём, любовь моя. Ночка выдалась очень насыщенная событиями. Нам об-б-боим не п-п-помешает немного отдохнуть, а?
Императрица понимающе приподняла одну бровь. И Клавдий повёл её к двери в дальней части зала для частных аудиенций. Потом приостановился и снова посмотрел на пленных мятежников, которые стояли молча, надеясь, что про них забыли. – Да, а этих людей велите казнить. А их головы пусть наденут на колья и выставят рядом с головами их главарей. Паллас, озаботься этим.
– Слушаюсь, государь.
Клавдий повернулся обратно к жене и пошёл дальше к двери, как обычно, неуклюже прихрамывая. Британик и Нерон последовали за ними. Остальные, кто был в зале, стояли в молчании, пока император и его семейство не скрылось за дверью. После чего все сразу заговорили, правда, приглушёнными голосами. Германцы вывели пленных заговорщиков, повели их на казнь, другие убрали тела Геты и Синия. Тигеллин с усмешкой на губах повернулся к Катону и Макрону:
– Надеюсь, наши пути больше никогда не пересекутся. Для вашего же блага.
– Не беспокойся, – ответил Макрон. – Мы свалим из гвардии при первой же возможности. Обратно в настоящую армию.
– Везёт же вам, ребята! И жалованье меньше, и мерзостей больше, особенно на границах. Меня буквально пожирает чёрная зависть!
Макрон схватил центуриона за тунику и притянул к себе:
– Я знаю, что ты собой представляешь, – тихо сказал он. Его голос звучал весьма угрожающе. – Тебе удалось провести императора, но мы-то знаем правду, Катон и я. И если наши пути всё же когда-нибудь пересекутся, клянусь, я сперва убью тебя, а уж потом стану задавать вопросы.
– Вообще-то это будет бессмысленно, – заметил Тигеллин, протянул руку и вытащил тунику из пальцев Макрона. – А теперь, с вашего позволения, мне лучше уйти. От вас смердит просто непереносимо. – Он отступил назад, на безопасное расстояние и занял место рядом с Палласом. Вольноотпущенник не мог сдержать торжествующей усмешки, глядя на Нарцисса.
–
– Да мне и не придётся это делать. Как ты полагаешь, сколько Клавдию ещё осталось жить? Пять лет? Три года? Может, один? – Паллас подёргал себя за край туники. – Мой мальчик будет следующим, кто облачится в пурпур. Британик – это пройденный этап. Ты должен признать, что поставил не на ту лошадь, Нарцисс. В моём распоряжении Нерон, в моём распоряжении его мать, и мне же император поручил организовать раздачу хлеба. Следует считать, что теперь я буду самым популярным человеком в этом оголодавшем городе, как ты думаешь? А между тем что досталось тебе? Благодарность императора, вот и всё. И как долго, как ты полагаешь, это будет работать тебе на пользу, если Агриппина держит старичка на коротком поводке и командует им, как ей заблагорассудится? Каковы бы ни были твои несомненные таланты и заслуги, я думаю, что ты в любом случае не в состоянии соблазнить этого старикашку. – Паллас похлопал Нарцисса по плечу. – Наслаждайся моментом, мой старый друг! Других возможностей у тебя не будет. Даю тебе слово, не будет. Пошли, Тигеллин. – Он поманил за собой центуриона и направился к дверям. – Нам нужно поговорить, обсудить твоё будущее.
В зале остались только Нарцисс, Катон и Макрон. Императорский секретарь стоял и смотрел на императорский трон. На лице у него было горькое, усталое выражение. Макрон пихнул друга в бок и тихо сказал:
– Пошли отсюда, наши дела тут закончены.
– Закончены? – Катон покачал головой. – С чего ты взял?
– Народ получит хлеб. Император благополучно пережил покушение на свою жизнь. И мы ещё живы. – Макрон пожал плечами. – По-моему, это совсем неплохой результат, на который только можно было рассчитывать. А теперь хорошо было бы попасть в бани и хоть немного поспать. Тебе тоже. Пошли, приятель.
– Пошли? Куда? Обратно в лагерь? Это довольно рискованное предприятие, поскольку наша легенда прикрытия провалена, тебе не кажется?
– А куда нам ещё деваться? У нас нет другого дома, только казарма.
Катон с минуту раздумывал, потом кивнул. Теперь, когда заговор уже сорван, им и в лагере будет вполне безопасно, даже под их собственными именами. По крайней мере, несколько предстоящих дней, пока всё не утрясётся и не появятся новые возможности. Катон в последний раз взглянул на униженного императорского секретаря. Оставалось решить ещё один вопрос.
– Нарцисс. Нам надо поговорить. Попозже.
– Да-да… – рассеянно кивнул Нарцисс. И тут же обернулся к Катону с озабоченным выражением на лице: – Поговорить о чём?
– Об Освободителях, – осторожно ответил Катон. – О них и о твоём обещании подобрать нам подходящие места в армии и подтвердить моё повышение в чине.
– Ага, понятно. Да-да. – Нарцисс медленно покивал. – Поговорим позже.
Глава тридцатая
– Луркон и Вителлий не выразили особой радости и благодарности, когда я распорядился их выпустить, – заметил Нарцисс, слабо улыбнувшись. – Вителлий клялся, что непременно отомстит вам двоим.