Превосходство Борна (др. перевод)
Шрифт:
— Почему, оказавшись в толпе, я испытал панический страх? — спросил Дэвид за утренним кофе, когда они с женой сидели в тесной кухоньке арендованного ими старого, викторианской эпохи коттеджа.
— Тебе следует почаще прогуливаться по набережной, — заметила Мари, укладывая сваренное для мужа яйцо-пашот на ломтик жареного хлеба. — Съешь это, прежде чем закурить.
— Послушай, у меня ведь и впрямь есть повод для беспокойства. Всю прошлую неделю я выступал в роли подсадной утки в сколоченном наспех садке. Но ясно мне стало это только вчера вечером.
— Что ты имеешь в виду? — Мари налила в мойку воды и опустила туда сковородку.
— Я же рассказывал тебе о том шумном шествии, об этом бедламе.
— Но что тут такого?
— Сам не пойму. Мне казалось, будто каждый занимал свое место, а шагали они под бой барабанов. В общем, что-то терзает меня изнутри.
— Может, ты что-то предчувствуешь?
— Думаю, да.
— В таком случае следует проанализировать повнимательнее все твои ощущения: ведь твое предчувствие однажды уже спасло мне жизнь — в Цюрихе, на набережной Гизан. Я хотела бы знать все как есть. Конечно, ты можешь ничего не говорить мне, коль не желаешь, но так все же было бы лучше.
Уэбб разломил желток яйца.
— Представляешь, как легко мог бы любой, достаточно молодой, чтобы сойти за студента, приблизиться ко мне во время той круговерти и выпустить в меня дротик из духового ружья? Убийца заглушил бы звук выстрела кашлем или громким смешком, а я бы получил внушительную дозу стрихнина.
— Ты разбираешься в подобных вещах значительно лучше меня.
— Конечно. И на их месте я поступил бы именно так.
— Нет. Так мог бы поступить Джейсон Борн, но не ты.
— Хорошо, пусть все это будет просто моей фантазией. Хоть суть дела от этого не меняется.
— Что же все-таки произошло вчера вечером?
Уэбб подвигал бутербродом по тарелке.
— Семинар, как обычно, закончился поздно, когда на улице уже было темно. Телохранители привычно обступили меня, и мы двинулись через двор к автостоянке. Неподалеку проходил футбольный матч: никудышная наша команда играла с другой, такой же, в общем, слабенькой, как и та, хоть она и представлялась нашим ребятам соперником довольно серьезным. Толпа болельщиков, спешивших к костру за трибунами, налетела внезапно на нас. Фанаты от спорта кричали, визжали и распевали боевые песни, подзадоривая и распаляя себя. А я подумал, что началось то самое. Для покушения на меня, если уж то предначертано мне самою судьбою, то был наиболее подходящий момент. Поверь, на миг я вновь ощутил себя прежним Борном. Присел, потом отскочил в сторону, стараясь уследить за всеми вокруг. Короче, я едва с ума не сошел.
Дэвид умолк.
— Ну, и что же дальше? — спросила немного погодя Мари, обеспокоенная затянувшимся молчанием мужа.
— Мои стражи глазели по сторонам и от души веселились. Особенно наслаждались происходящим двое из них, охранявшие меня с флангов.
— Выходит, ты испугался лишь оттого, что оказался в толпе?
— Да. Во мне заговорил инстинкт самосохранения. В той толчее я мог бы стать удобной мишенью, о чем и известило меня мое подсознание: мыслить логически я не был способен в то время.
— А что ты думаешь обо всем этом сейчас?
— Не могу сказать ничего определенного. Просто знаю, что в первый момент ужас настолько овладел мною, что все остальное на свете перестало существовать для меня. Лишь спустя несколько
— Этот малый знает свое дело, — сказала Мари. — Твои телохранители обязаны защищать тебя. Я уверена, он хотел лишь спросить тебя, ощутил ли ты, что тебе в их присутствии нечего опасаться.
— Ты так думаешь? Неужели? Орущие парни, мелькающие во мраке какие-то тени, с трудом различимые лица… А он присоединяется к толпе и смеется… Смеется вместе со всеми… Ты и впрямь полагаешь, что этих ребят прислали сюда, чтобы они охраняли меня?
— Для чего же еще?
— Не знаю. Возможно, у меня просто в голове все смешалось: я же побывал в таких переделках, какие этим парням и не снились. И слишком уж много я думаю — о Мак-Эллистере и о том, какими глазами он смотрел на меня. Если б они не мигали, то я решил бы, что передо мной дохлая рыба. Подобные глаза могут произвести на человека какое угодно впечатление — все будет зависеть от его собственных чувств.
— То, что господин советник сообщил тебе, выходит за рамки привычного, — заметила Мари, прислонившись к мойке. Руки ее были прижаты к груди, взгляд обращен на мужа. — Его слова не могли не потрясти тебя. Как, впрочем, и меня, само собой разумеется. Вот и разгадка твоего состояния.
— Вероятно, ты права, — кивнул в знак согласия Уэбб. — Ирония судьбы состоит в том, что мне необходимо очень многое вспомнить, и в то же время имеется немало такого, о чем бы я хотел навсегда позабыть.
— А почему бы тебе не позвонить Мак-Эллистеру и не рассказать ему о своих ощущениях и предчувствиях? Ты же можешь звонить прямо ему: в его офис или домой. Мо Панов непременно посоветовал бы тебе поступить в данном случае именно так.
— Иного и нельзя было бы ожидать от Мо. — Дэвид неторопливо разбирался с яйцом на хлебце. — «Если тебе представилась возможность избавиться от одолевающего тебя беспокойства, то используй ее, и как можно быстрее», — вот что бы сказал он мне.
— Так в чем же дело?
На лице Уэбба появилось подобие улыбки, и Дэвид с той же неспешностью, с какой занимался яйцом, произнес:
— Может, я и позвоню, а может, нет. Стоит ли лишний раз демонстрировать свою то ли латентную, то ли пассивную или рецидивную паранойю, или как там, черт побери, они ее называют? Если бы только Моррису стало известно, что творится со мной, он бы тотчас примчался сюда и вышиб из меня все мозги.
— Если бы даже он этого не сделал, то остаюсь еще я.
— Ни ши нюхайцзы, — произнес Дэвид, вытирая бумажной салфеткой губы. Затем встал со своего стула и подошел к Мари.
— А что это означает, загадочный мой супруг и любовник под номером восемьдесят семь?
— Буквально: богиня, олицетворяющая женское начало. Ну, а в свободном переводе это звучит примерно так: ты — маленькая девочка, Хотя и не такая уж маленькая, поскольку три шанса из пяти, что я заполучу тебя в постель, где все проблемы отодвинутся на задний план.