Превратности судьбы. Часть I
Шрифт:
Преодолев километра три по посадке, друзья свернули в открытое поле, а минут через двадцать – двадцать пять вышли к речушке, покрытой толстым декабрьским льдом. Мороза сильного не было, но легкие, спортивного покроя куртки не спасали от пронизывающего, зимнего ветра и парни изрядно продрогли.
– У меня зуб на зуб не попадает, – пожаловался Диксон.
– Потерпи еще малость, – посочувствовал ему более морозостойкий Атаман. – Давай дипломат и засунь руки в карманы, – проявил он заботу.
Самыми сложными в пути оказались восемьсот метров, между речкой и лесом, где
– Тебе что, делать нечего? – Диксон поежился, чувствуя, как по спине побежали мурашки.
– Советую последовать моему примеру, не то обморозишь ноги.
– И не подумаю. Я еще не сошел с ума. – Марат имел на этот счет личное мнение и оголять ноги зимой на улице не собирался.
– Дело хозяйское, – сказал Алексей, обуваясь. – Я только посоветовал.
Через час они вышли на трассу, где их поджидал на личной «Волге» бывший тренер Марата Жданов Вадим Борисович.
– Я уже думал, что вы погорели, – сказал он, крепко пожимая руку своему воспитаннику.
– Полковник так запрятал свои сокровища, что пришлось попотеть, – улыбнулся Диксон, довольный, что наконец-то они в теплой машине.
– Я рад, парни, что все прошло удачно, об остальном поговорим по дороге, – и он включил зажигание.
Теперь Атаману и Диксону предстояла встреча с Сутулым и они задумались, как там у него прошла операция.
Мирошниченко и Сазонов обосновались на местном озере в четырех километрах от селения. Пробурили лунки во льду, приспособили раскладные стульчики, расправили короткие, зимние удочки и, усевшись, уставились на поплавки. Клев выдался на славу и через какой-то час они разожгли походный примус «шмель» набрали в котелок воды и поставили ее кипятить. Сильный ветер не скрашивал рыбалку, но хороший, французский коньяк позволил меньше обращать на него внимания. Да и толстые, длинные тулупы хорошо защищали от холода.
– Знатная ушица, – похвалил Сазонов стряпню коллеги, хлебая ее ложкой из алюминиевой тарелки и причмокивая от удовольствия.
Забыв обо всем на свете, начальники пировали на свежем воздухе. Зимняя рыбалка и уха на морозе были слабостью обоих. Мирошниченко вначале не смотрел на часы вообще, затяжка времени его вполне устраивала. Но после обеда он как-то засуетился, несмотря на выпитый коньяк и хорошее настроение, его все-таки что-то беспокоило.
– Может достаточно на сегодня? – спросил он у полковника.
– Куда нам торопиться? – отмахнулся тот. – Сегодня же воскресенье.
– Тебе легко говорить – дом под боком, а мне еще в другой район добираться, – возразил подполковник.
– Можно подумать, что соседний район на обратной стороне планеты, – засмеялся полковник, спиртное уже подействовало на него должным образом. – И вообще, ты выпил, а пьяный за рулем – преступник, не тебе объяснять. Заночуешь у меня. Порыбачим до темноты, а вечерком с пельмешками, опустошим еще
– Ни в коем случае! – замахал руками Мирошниченко. – Рано утром на работу, неудобно опаздывать.
– Начальство не опаздывает, а задерживается, – нравоучительно произнес не в шутку развеселившийся Антон Герасимович.
– Но я и жену не предупредил, что останусь у тебя с ночевкой, – стоял на своем бывший подчиненный. – Нет, как ни хочется, а пора сворачиваться.
– А для чего, Тарас Поликарпович, у нас в стране существует телефонная связь? Позвонишь домой и предупредишь, можешь все валить на меня. В общем, прошу не возражать старшему по званию, никуда я тебе сегодня не отпущу.
– Ты уж, извини, Антон Герасимович, но забыл тебя предупредить сразу, у меня вечером намечены еще кое-какие дела в зоне. – Мирошниченко виновато скривил лицо, развел руки в стороны и пожал плечами.
– Вечно у тебя так, – обиделся собеседник. – Сам пригласил, а теперь убегаешь. И так редко встречаемся в нерабочей обстановке, нас ведь многое связывает. Никакого уважения к старшему, – высказал недовольство полковник.
– Что ты, в самом-то деле, разошелся. Если б знал, как я ценю нашу дружбу, не говорил бы подобного. Давай решим так: еще часик рыбачим и заканчиваем, а в следующий выходной, обещаю, что приеду к тебе на оба выходных дня и свою дражайшую половину прихвачу с собой, подруги тоже давно не виделись. Им есть о чем поговорить в наше отсутствие, но а мы повторим вылазку на природу. Согласен?
– Можно подумать, что у меня есть какой-нибудь выбор? – пробубнил себе под нос Сазонов. – Все настроение испортил.
Несмотря на настойчивое приглашение коллега зайти на чашечку кофе хотя бы на пять – десять минут, Мирошниченко удалось распрощаться с полковником у ворот дома. Теперь он спешил за Сайфутдиновым и Казаковым, которые, как он считал, уже давно поджидают его в конце лесополосы.
Подполковник прижался к самому краю расчищенной части дороги и остановился в условленном месте. Уже начинало смеркаться и он, усиленно напрягая зрение, всматривался в край посадки, в надежде вот-вот увидеть своих сообщников. Равномерно отстукивали секунды, перерастая в минуты, но никого не было.
– Они что там ослепли? – произнес вслух Мирошниченко, елозя на сидении и нажимая на клаксон.
Но автомобильный гудок также не принес ожидаемого результата. Светиться на шоссе, да еще в пределах видимости военного городка, не очень-то приятно.
– Неужели что-то случилось? – мелькнула страшная мысль, от которой лоб мгновенно покрылся испариной. – Если бы они попались, то полковника нашли бы и на озере. Но что же тогда?
Тарас Поликарпович вышел из машины и решительно направился к лесополосе. Тщательно осмотрев местность, он не обнаружил следов какого-либо присутствия тут людей. Он спустился между деревьями, в сторону селения метров на сто пятьдесят и уже собирался повернуть назад, когда обнаружил в снегу углубления от двух пар человеческих ног. В том, что их оставили его подопечные, он не сомневался. Он проследил направление следов: они вели в открытое поле.