Превратности судьбы
Шрифт:
Я проснулась на матрасе в одной из верхних комнат в южной части миссии. Я услышала винтовочные выстрелы, уже знакомые по Пекину, и испуганно села. У заложенного мешками окна стояла миссис Феншоу и смотрела в небольшое квадратное отверстие в мешках, через которое в комнату проникал дневной свет. Я с трудом поднялась и подбежала к ней.
– Они атакуют?
– Да. Поднимаются на холм, – она немного посторонилась, чтобы я тоже могла смотреть. Человек двадцать «боксеров» бежали со стороны деревни. Они иногда останавливались, чтобы выстрелить. Можно было различить на них красные повязки.
– Почему мы не стреляем? – закричала я. – Что он там делает с флагом? Они бегут прямо на него!
– Помолчи, детка, – быстро сказала она. – Сейчас твой мистер Марш командует. Он у другого окна, – она подняла белый носовой платок, готовая высунуть руку из окна. – Этих несчастных безумцев ждет сюрприз.
«Боксеры» взобрались на холм и с криками бросились прямо к флагу. Когда им оставалось не более двадцати шагов до стены, миссис Феншоу выбросила руку в окно и замахала платком. Внизу за ней наблюдал муж. Я увидела, как он взмахнул рукой и из-за стены полетел какой-то предмет. Предмет упал прямо в центре группы нападавших, и раздался громкий взрыв. Несколько человек упали, остальные повернули назад. Они бежали, а вслед им неслись ружейные выстрелы. Стреляли из соседнего окна. Один из бежавших упал, потом еще один, и еще. Только один из упавших смог подняться и заковылял прочь, волоча ногу.
– Что это было? – прошептала я.
– Бомба, которую сделал твой мистер Марш. Порох, гвозди и кремень в банке из-под какао с запалом внутри. Сегодня они больше не появятся, я думаю, – она потянулась и пригладила свои туго зачесанные грязные волосы, придавая им некоторое подобие прически. – Как добрая христианка, я решительно против насилия, Люси. Но я также решительно против того, чтобы убивали детей, поэтому надеюсь, что Господь нас поймет. – Она посмотрела в окно, туда, где стоял ее муж и махал рукой перед тем, как кинуться бегом к воротам миссии. – Однако Стенли меня тревожит, – неуверенно сказала она. – Я иногда думаю, а не получает ли он еще и удовольствие от того, что сражается с безбожниками.
В двери появился мистер Марш с винтовкой в руке.
– Мы их проучили как следует, мэм. А, Люси, как ты?
– Хорошо. Но я не думала, что просплю так долго. Ник?..
– Спит и ровно дышит. Доктор Ленгдон говорит, что жар спадает. Ну, детка, не надо плакать. – Он обнял меня. – Беги, посиди с Ником. Я думаю, они теперь не скоро появятся. Миссис Феншоу, не могли бы вы показать наши укрепления? Мне кажется, кое-что нужно изменить.
Зеленые глаза на изможденном лице миссис Феншоу улыбались.
– Я никогда не была большой поклонницей военных, мистер Марш, но должна признать, что мне очень приятно, что вы с нами. Вы – замечательный человек.
– У меня еще кое-что осталось от моей бывшей профессии, мэм. Подходящий случай для практического применения своих знаний.
Они вместе ушли, а я отправилась в спальню. У постели Ника сидела Юлан, рядом с ней лежала самодельная пика. Она улыбнулась мне, и мы зашептались, пока я проверяла пульс и щупала Нику лоб. Лоб по-прежнему оставался горячим, но
Если б я смогла проникнуть внутрь его сознания, отшатнулась ли бы я с ужасом от того, что увидела? Вздрогнула ли бы от ненависти, которая привела его сюда в погоне за Робертом Фолконом? Узнала ли бы я наверняка, что причина его странного ко мне отношения лежит в глубинах больного сознания?
На его лице была щетина, и, несмотря на худобу, он был очень похож на того человека, которого я впервые увидела в тюрьме Ченгфу, когда он держал мои руки и ласково говорил со мной, чтобы помочь мне избавиться от страха.
Внутри меня что-то задрожало и стало пробуждаться такое пронзительное и сильное чувство, что мысли начали путаться. По щекам побежали слезы. С трудом понимая, что я делаю, я встала на колени, взяла его руку и прижалась к ней губами. От моих слез его рука стала мокрой, и я не понимала, почему я плачу, пока постепенно не начала осознавать, что, несмотря на страх, загадки и сомнения, я была так счастлива, как никогда раньше. Я шептала, стоя на коленях:
– Ник, дорогой Ник! – и больше ни о чем не думала.
Я не знала, сколько я так простояла, когда отодвинулась занавеска и появился доктор Ленгдон.
– Ах, Люси! Ну же, детка, не надо бояться, – тихо сказал он. – Он очень сильный и здоровый молодой человек, и я уверен, что он теперь быстро пойдет на поправку. Для него будет замечательным лекарством то, что ты рядом. Он боготворит тебя, Люси.
Я поднялась с колен и села.
– Вы говорите о том, что он сказал вчера, когда не понял, что это я?
– Да. Я подумал, что ты была слишком расстроена, чтобы обратить внимание.
– Нет. Я слышала. Но это был просто бред. Он так не думает.
– Я слышал, как он о тебе говорил и не в бреду, Люси.
– Что ж… Ник – человек необычный. Ты можешь думать, что знаешь, что он чувствует, и вдруг он меняется, и понимаешь, что ошибалась. Я прожила с ним под одной крышей не один день, я знаю, – быстро сказала я, потому что мне хотелось переменить тему. – Я так и не поняла, как ему удалось так быстро сюда добраться. Он уехал всего на восемь-девять дней раньше нас, а мы прибыли на эсминце, который идет быстрее любого гражданского судна.
Доктор Ленгдон улыбнулся. Он выглядел уже не таким уставшим и изможденным, каким был всего несколько часов назад. И я поняла, что после ужасного удара, которым было для них ранение Ника, появление мистера Марша вселило во всех новую надежду.
– Ник прибыл не на судне, он проделал большую часть пути по железной дороге.
Я удивленно посмотрела на доктора.
– Но ведь Транссибирская магистраль еще не достроена?
– Нет. Но путь уже проложен через Россию на более чем пять тысяч миль, до Сретенска. А дальше, по реке можно добраться до железной дороги, которая идет прямо до Владивостока. Оттуда он отправился на российском военном транспорте, заявив, что он военный корреспондент, и подкупив кое-кого. Весь путь отнял у него всего двадцать два дня. Ему, конечно, повезло, но на ловца и зверь бежит.