Превратности судьбы
Шрифт:
– Мишенька, если Софи будет добра и потесниться, Ефроксия может пересесть к вам, и тебе не нужно будет лезть к кучеру.
Фро готова была возмутиться. Ей совсем не хотелось изображать из себя начинку для пирога, но, поняв мотивы, движущие сестрой, промолчала. Перебралась на другую сторону беспрекословно и пробормотала тихонько, обращаясь к Софочке:
– Ты чем хочешь быть, корочкой или повидлом?
Софи заморгала ресницами быстро-быстро. Она не поняла аллегории, рожденной воображением Фро, и растерялась.
Оставив экипаж у края опушки, гуляющие двинулись в глубь березняка, вдыхая влажный, парящий воздух.
Софочка с сомнением поглядывала на густую траву, влажнящую подол её платья.
– Может быть, погуляем по тропинке? – робко попросила она.
– Что ты, Софи! – черничные глаза Фро возбужденно поблескивали. – Мишель, вон там есть очень толстая береза.
Все двинулись в указанном направлении, а сама Ефроксия, ойкнув, метнулась назад к коляске.
– Я сейчас.
Наблюдавший с явным удовольствием живые перемены лица девушки, Бешкеков задержался, желая узнать, в чем дело.
Фро вернулась с папкой для рисования.
– У нас должна быть мишень, – пояснила она, вытаскивая лист, на котором было что-то нарисовано. – О! Вы действительно ей симпатичны. Портрет явно льстит.
Григорий склонился над рисунком и увидел свое лицо, награжденное мудростью, мужеством и лавровым венком в придачу.
– Чья же это рука?
Фро смутилась, осознав, что сказала лишнее.
– Мы все трое прекрасно рисуем, – пробормотала она.
Они отстали от своих спутников, и поэтому, заслышав выстрел впереди, одновременно вздрогнули: его сопровождал пронзительный женский крик.
– Это Софи, – догадалась Фро, – она очень чувствительна.
Тут же из подлеска выбежал Михаил Павлович с Софочкой на руках. Глаза девушки были закрыты, а лицо бледно. Анета бежала рядом, схватив подругу за безвольно мотающуюся руку.
– Господи, она страшно испугалась, – прокричала Нета. – У меня в ридикюле есть соль.
Бешкеков двинулся следом за стремительной процессией.
– Вы куда?
Граф безмолвно кивнул головой, показывая, что готов предложить свою помощь мадмуазель Лунгиной.
– Оставьте, вполне достаточно Мишеля и Анеты. – Ефроксия приблизила свое лицо к лицу графа и закончила шепотом, – мы ведь еще не стреляли.
– Я мог бы догадаться, – после минутного раздумья откликнулся Бешкеков, – что идея этой прогулки целиком ваша.
– Фро! – прокричал Михаил Павлович от коляски. – Я оставил там пистолеты.
– Я схожу за ними.
– Фро? Как любопытно. Я могу вас так называть вслед за вашим братом?
– Вы можете называть меня – Ефроксия Николаевна. Фро называют меня только близкие
– Мы – уже друзья.
– Не уверена в этом.
– Хотите сказать, что не доверяете человеку, с которым гуляете в лесу в совершенном уединении?
– Вы склонны к насилию? Мне нужно опасаться? – девушка округлила глаза в притворном испуге.
– Этого никогда нельзя знать наверняка, – усмехнулся граф. – Я равно отрицал бы свое жестокосердие, будь виноватым и невинным.
Они подошли к столетней березе, и Фро промолвила, поднимая пистолеты:
– Я умею стрелять. Дмитрий научил меня, когда мне было лет пятнадцать.
– Ваш кузен?
– Да. Дмитрий Марков – отчаянная голова. – Ефроксия засмеялась. – Думаю, тогда я была в него влюблена.
Бешкеков нахмурился, вглядываясь в молодое лицо.
– Который вам год? – задал впрямую интересующий его вопрос, ожидая услышать в ответ жеманный отказ или глупое хихиканье.
– Скоро будет 19. Вы удивлены? Тетушка немного приуменьшает наш возраст, чтобы мы не прослыли старыми девами.
Григорий молчал в полной растерянности. Он впервые столкнулся с такой необычной барышней.
А девушка, между тем, продолжала:
– Вы тоже считаете мой возраст порогом старости?.. Анета моложе меня на год и четыре месяца…. Лучше оставим это, – предложила Фро, видя неловкость, охватившую графа. По крайней мере, она именно так расценила напавший на него столбняк.
– Скажите, граф, вам приходилось сражаться на дуэли?.. Наверняка. Какой самый верный выстрел, коли желаете смерти? В голову или сердце?.. – Эта тема тоже не нашла отклика у собеседника, и девушка рассердилась. – У меня такое чувство, что я разговариваю сама с собой!
– Простите, – Бешкеков, наконец, очнулся от растерянности, – вы всегда говорите, то, что думаете? – Лицо графа было серьезным и немного озабоченным.
Ефроксия на минуту задумалась, а потом тряхнула кудрями, разражаясь чудным смехом.
– Нет. Совсем недавно я была весьма склонна к притворству и лицемерию. Теперь я изменилась.
– Отчего?
Фро перестала смеяться и посуровела лицом, глаза ее превратились в загадочные омуты.
– Я поняла, что жизнь коротка, и глупо тратить её понапрасну.
– Вы или отчаянная кокетка, или безнадежная простушка, – только и смог ответить на это откровение граф.
– Вот как! – лицо Ефроксии запылало гневом. – Это притом, что я сказала вам правду!
Бешкеков надменно вскинул бровь, посылая в разгоряченное лицо спутницы, воистину, царский взгляд.
– Мне показалось, сударыня, вы намеренны браниться самым недостойным образом.
– Не желаю с вами разговаривать. Да и видеть вас не хочу!
Григорий на деле убедился, что демонстрировать дворянскую спесь умеет не он один.