Прейскурант на победу
Шрифт:
– Говорят, что арендованы уже. Но сами стоят – мух от лошадей отгоняют.
– Все артели?!
– Все, хозяин, до единой!
– Так перекупи, идиот!
– Сказывают, что штрафы большие в договоре прописаны. Если заплатим – то поедут…
Купцы переглянулись. В обычные годы урожай перевозился неспешно – по мере надобности. Но и тогда проблемы с транспортом возникали периодически: хлеб был не единственным товаром, требующим перевозки. В этом же году урожай оказался востребован весь. И сразу.
Вслух можно было ничего и не говорить: волчонок нанес удар с самой неожиданной стороны.
– Сколько штраф?
–
На Калашниковской бирже появился новый хлебный экспортер – торговый дом «Черников и сын». По слухам, ходившим в финансовых кругах, на зерновой спекуляции дерзкие новички заработали около десяти миллионов рублей.
В петербургском «Биржевом вестнике» вышла разгромная статья известного журналиста Северского, клеймившего хлебных спекулянтов, наживающихся на крестьянском труде. Имя Дениса Черникова шло первым в списке.
Светские модницы забрасывали редакцию «Вестника» письмами, требуя адрес новой известности.
Юлия Рябушинская получила нагоняй от дяди за долгую отлучку и приглашение на званый ужин для Дениса.
Глава шестая
Москва. 15 апреля. 2009 год
Первый заместитель Председателя правительства СССР Григорий Явлинский заявил, что карточная система на хлеб в ближайшее время будет отменена.
Петербург. 22 февраля. 1897 год. Невский проспект. Доходный дом
Восемьдесят один… хлопок… восемьдесят два… хлопок… восемьдесят три… хлопок… Все, на сегодня хватит. Денис закончил отжиматься, огорченно посмотрел на сбитые костяшки – деревянный пол отличался от резинового покрытия привычного спортзала не в лучшую сторону – и направился в ванную комнату. Контрастный душ, обтереться докрасна – теперь можно и позавтракать.
Жилье решил пока снимать – неизвестно, куда его завтра занесет нелегкая. Трехкомнатная меблированная квартира на Невском проспекте с телефоном и горячей водой обходилась в двадцать пять рублей ассигнациями. И всего десять минут ходьбы до конторы торгового дома.
Взгрустнулось по Юльке: ее учеба в столице была закончена, а из Москвы девушку не отпускал дядя. Она обижалась, что он отвечает на ее письма только телеграммами, но не Федьку же просить, в конце-то концов, писать любовные послания – нынешнюю грамматику до сих пор не удавалось осилить. Да и не любил он эпистолярный жанр.
Черников (от своей прежней фамилии Денис уже начал отвыкать) так и не мог определиться в своих отношениях с Юлией. В который раз удивляясь собственным чувствам – видимо, сказывалось отличие гормонального фона молодого организма, – он никак не мог решиться на дальнейшие шаги. Все-таки в этом мире он был гостем, и в любой момент хозяева могли попросить на выход…
– С добрым утречком, ваше превосходительство, – приветствовал его дворник Потап. Всех солидных жильцов дома, а Денис был тоже включен в этот список, он именовал исключительно генеральским титулом. – Снегу жуть сколько навалило за ночь.
– Доброе… жуть, – невпопад ответил молодой человек, сощурившись от яркого света.
Вчера мрачный, обезображенный грязными лужами Петербург
– Красота-то какая! – с удовольствием вдохнул морозный воздух Денис.
Дворник, раскидывающий сугробы большой лопатой, благоразумно промолчал…
По дороге в контору Денис еще раз попытался прокрутить все в голове. Ничего путного в нее не приходило. Не хватало отца – Иван Кузьмич наотрез отказался перебираться в столицу. Все-таки нынешние реалии сильно отличались от будущих, и без советов опытного купца приходилось нелегко. С другой стороны, хлебный экспорт продолжал приносить неплохую прибыль, и нужен был свой человек в зерновых регионах. На петербургской мостовой пшеница как-то не приживалась. Да и рожь, впрочем, тоже. По всему выходило, что нужен свой банк. Серьезный капитал можно было сделать только на финансовых спекуляциях. И выход на заграничные рынки: основные деньги находились именно там. Хмыкнул, вспомнив крылатое выражение самого гениального финансиста двадцатого столетия – дяди Федора из Простоквашина. Чтобы продать что-то ненужное, нужно купить что-то ненужное… Только купить нужно очень дешево.
Все верно: очень большие деньги не зарабатываются – они отнимаются. Либо печатаются собственные. Так, как это будут делать банки правильных пацанов в будущем: рынок деривативов (грубо говоря, новоизобретенных банками денег), по некоторым оценкам, доходит до квадриллиона долларов. «Весело им там придется, – пожалел Денис своих будущих соотечественников, – если неминуемая третья волна кризиса взорвет этот пузырь… только ошметки полетят в разные стороны…»
– Федор, пригласи Ерофеева, – крикнул Денис помощнику, заходя в свой кабинет.
Петербург. 15 ноября. 1896 год. Выборгская сторона. Трактир
Бывший помощник пристава второго участка Спасской части Ерофеев Степан Савельевич заливался горькой. Пятнадцать лет беспорочной службы, именные часы от московского генерал-губернатора за поимку лихих налетчиков-гастролеров из Варшавы, благодарности от столичных властей – все это пошло нечистому под хвост. Но самое главное, пенсии ему не видать как ушей своих.
И из-за кого? Из-за придворного хлыща, оказавшегося племянником товарища министра внутренних дел. Ну и что, что помял его немного? В сыскном они еще и не так с преступниками разговаривали. Не пансион благородных девиц – полицейская управа. И вот благодарность – «волчий билет». «За недозволенное рукоприкладство, порочащее мундир…»
Тьфу на вас!.. Вот только кто ж его на службу возьмет, с такой писулькой?.. Вздохнув от тяжких дум, Ерофеев взялся за штоф.
– Погодь, Степан Савельич, ты мне тверезый нужен!
Крепкая рука перехватила графинчик.
– А-а, Илья Спиридонович, – мутно узрел он старого товарища, околоточного надзирателя полицейского управления Шмыгина. – Давненько не видались. По службе али как?..
Трактир, где вел битву с зеленым змием Ерофеев, не относился к числу популярных, хотя и располагался на бойком месте. Его завсегдатаями были в основном приезжие купцы и командированные чиновники средней руки. Виной тому служила недобрая слава питейного заведения.