Прежде, чем их повесят
Шрифт:
— Это разумно.
Ферро достала собственный нож из-за пояса.
— Одного ножа вполне достаточно. Если знаешь, куда воткнуть. — Она вонзила нож в спину плоскоголового и принялась вырезать свою стрелу.
— Так что же это за твари? — Ферро достала стрелу, оставшуюся целой, и сапогом перевернула плоскоголового. Тот глядел на нее поросячьими черными глазками, почти незаметными под низким, плоским лбом, губы разошлись, открывая широкую пасть, полную окровавленных зубов. — Они даже уродливее тебя, розовый.
— Замечательно. Это шанка. Плоскоголовые. Их сделал Канедиас.
— Сделал? — Вторая стрела треснула,
— Так сказал Байяз. Как оружие, на случай войны.
— Я думала, он умер.
— Похоже, его оружие живо.
После одного из выстрелов на стрелу упала шея и сломала ее наконечник. Теперь она бесполезна.
— А как человек может делать такие штуки?
— Думаешь, я знаю ответ? Они появляются из-за моря, каждое лето, когда растает лед, и тогда приходится постараться, чтобы побить их. Очень постараться.
Ферро выдернула последнюю стрелу — всю в крови, но целехонькую.
— Когда я был молодой, они стали появляться все чаще и чаще. Мой отец послал меня на юг, через горы, позвать помощь, чтобы сражаться с ними… — Логен примолк. — М-да. Это долгая история. Горные долины сейчас кишат плоскоголовыми.
— Вряд ли это важно, — проворчала Ферро, поднимаясь и аккуратно убирая две целые стрелы в колчан. — Раз уж их можно убить.
— О да, можно. Плохо только, что всегда появляются новые и новые. — Логен хмуро смотрел на трех мертвых тварей, смотрел хмуро и холодно. — Больше не осталось ничего — к северу от гор. Ничего и никого.
Ферро не слишком озаботилась.
— Надо идти.
— Все возвращаются в грязь, — прорычал Логен, словно не слыша и хмурясь все сильнее.
Ферро подошла ближе и стала лицом к лицу.
— Ты слышишь? Я говорю, надо идти.
— А? — Логен заморгал, потом сердито взглянул на Ферро. Мышцы вокруг челюсти напряглись, шрамы натянулись и сдвинулись, лицо вытянулось вперед, глаза спрятались в густых тенях от света с потолка. — Да. Идем.
Ферро хмуро смотрела, как струйка крови неторопливо сползает из-под волос по засаленной небритой щеке. Больше он не был похож на того, кому можно доверять.
— Не набросишься исподтишка, розовый? Остынь.
— Я остыл, — прошептал Логен.
Логену было жарко. Кожу покалывало под грязной одеждой. Он чувствовал странное головокружение, голова была полна вонью шанка. От этого запаха он почти не мог дышать. Коридор словно ходил ходуном под ногами и кружился перед глазами. Он съежился и сгорбился, пот бежал по лицу, капал на качающийся пол.
Ферро прошептала что-то, но он не понял смысла слов — они отражались от стен и роились у его лица, не проникая в голову. Логен кивнул и хлопнул ее ладонью, с трудом держась позади. В проходе становилось жарче и жарче, на камнях появился оранжевый отблеск. Логен наткнулся на спину Ферро и чуть не упал. Он опустился на больные колени, тяжело дыша.
Впереди открывалась громадная пещера. Четыре стройные колонны возвышались в центре — устремляясь вверх, во тьму. Под ними горели огни. Много огней, впечатываясь в больные глаза Логена. Угольки трещали и трещали, плюясь дымом. Искры взметались жалящим дождем, шипел пар. Капли расплавленного железа летели от тиглей, усеивая землю угасающими брызгами. Расплавленный металл тек по желобам в полу — яркими полосками красного, желтого и обжигающе
Громадное пространство было набито шанка, неясные силуэты двигались в кипящей мгле. Они трудились у горнов, у мехов, у тиглей, как люди, — несколько десятков шанка. Шум стоял невообразимый. Молоты грохотали, наковальни звенели, металл лязгал, плоскоголовые кричали и визжали друг на друга. У дальней стены были темные стойки с ярким оружием; сталь сверкала цветами пламени и ярости.
Логен моргал и глядел. В голове стучало, рука дергалась, жар давил на лицо, а он смотрел, не веря своим глазам. То ли они пришли в адскую кузницу. То ли Гластрод в конце концов открыл ворота под городом. Ворота на другую сторону — и вот они проскочили, даже не заметив.
Логен тяжело и часто дышал, не в силах успокоиться, и каждый раз он вдыхал вонь дыма и вонь шанка. Глаза вылезали из орбит, горло горело, он даже не мог сглотнуть. Логен и сам не заметил, когда успел достать меч Делателя, но оранжевая вспышка блеснула на обнаженном темном клинке, и пальцы правой руки сжались на рукоятке до боли. Логен не мог разжать хватку и только смотрел на оранжево-черные пальцы, пульсирующие, словно в огне, с проступившими под кожей венами и сухожилиями, с костяшками, побелевшими от яростного давления.
Это не его рука.
— Надо возвращаться, — повторяла Ферро и тянула его за руку, — найдем другую дорогу.
— Нет. — Резкий, как удар молота, грубый, как точило, острый, как клинок, голос звучал в его глотке.
Это не его голос.
— Стань позади, — сумел прошептать Логен, хватая Ферро за плечо и протискиваясь мимо нее.
Теперь возвращаться нельзя…
…И он чувствовал их запах. Он наклонил голову и втянул носом горячий воздух. Голова была полна зловонием, и это было хорошо. Ненависть — мощное оружие в правильных руках. Девять Смертей ненавидел все. Но самая потаенная, глубокая и горячая ненависть — к шанка.
Он скользнул в пещеру — тень среди огней, шум злой стали разносился эхом вокруг него. Прекрасная знакомая песня. Он плыл в ней, наслаждался ею, пил ее. Он чувствовал в руке тяжелый клинок, сила лилась от холодного металла в горячую плоть, от горячей плоти — в холодный металл, нарастая и разбухая и накатываясь волнами в такт дыханию.
Плоскоголовые еще не замечали его. Они работали. Были заняты своим бессмысленным делом. Они не могли ожидать, что месть найдет их в их жилище, где они дышат и трудятся. Но теперь-то они узнают.
Девять Смертей навис за спиной одного из них, высоко подняв меч Делателя. Он улыбнулся, увидев длинную тень, протянувшуюся по лысому черепу, — обещание, которое скоро будет выполнено. Длинное лезвие и разрубило шанка пополам, словно раскрыв цветок, теплая и приятная кровь благодатными каплями брызнула на наковальню, на каменный пол, на его лицо.
Следующий шанка уже увидел его, и Девять Смертей бросился вперед, быстрей и яростней, чем струя пара. Шанка поднял руку, отшатнувшись. Но недалеко. Меч Делателя вспорол ему локоть — отрезанное предплечье закрутилось в воздухе. Но оно еще не долетело до пола, как Девять Смертей снес обратным ударом голову шанка. Кровь зашипела на расплавленном металле, оранжевое свечение играло на незаточенном металле клинка, на бледной коже руки, на грубом камне под ногами, и Логен помахал остальным.