Прежде, чем их повесят
Шрифт:
— Нет! — закричал маг.
Его плечи резко сгорбились, будто их свело судорогой. Близстоящее дерево с оглушительным треском разлетелось на части и облаком щепок взмыло в бурлящий воздух. Кажется, кто-то кричал, но Джезаль почти ничего не слышал. Его лошадь внезапно встала на дыбы, и он, не сообразив ухватиться за поводья, грохнулся на каменную тропу мерцающего, дрожащего, вибрирующего ущелья.
Голова Байяза, словно в спазме, запрокинулась назад; простертая вверх рука царапала воздух. Перед носом Джезаля пронесся крупный булыжник и, врезавшись в
Ему вспомнились друзья. Вест, Челенгорм, Каспа и даже Бринт. Он думал о семье, о доме, об отце и братьях. Об Арди. Только бы выжить, только бы снова их увидеть! Он станет лучше. Искоренит в себе эгоизм, тщеславие и лень. Он будет хорошим другом, сыном, возлюбленным. И под свист чудовищного ветра Джезаль трясущимися губами беззвучно поклялся измениться. Только бы пережить этот кошмар. Только бы пережить. Только бы…
От ужаса он дышал часто, прерывисто, в висках пульсировала кровь.
Шум неожиданно стих.
Джезаль открыл глаза, спустил с головы руки — и на него обрушился ворох веток вперемешку с землей. В засыпанном листвой ущелье кружила удушливая дымка пыли. Рядом стоял Девятипалый с обнаженным мечом в руке, из разбитого лба на грязное лицо стекала красная струйка крови. Не поднимая оружия, северянин медленно двинулся в сторону. Напротив него так же по кругу двигался высокий солдат с рыжей копной волос — один из тех, кто перекрыл путь к отступлению. Джезаль с широко разинутым ртом стоял на коленях. Его грыз червячок сомнений: пожалуй, стоит вмешаться… Но как? Черт его знает!
Рыжий стремительно прыгнул вперед и взмахнул мечом. Однако Девятипалый оказался проворней: метнувшись в сторону, так что вражеский клинок просвистел в считаных дюймах от лица, он рассек противнику живот. Рыжий с хрипом, пошатываясь, прошел еще два шага, и тяжелый меч северянина с глухим щелчком расколол ему затылок. Ноги солдата подкосились, он упал замертво; льющаяся из разверстой раны кровь медленно растекалась вокруг трупа широкой темной лужей, постепенно впитываясь в пыль и рыхлую почву ущелья. Никакого второго касания. Никаких трех ударов.
В этот миг снова раздалось шарканье и пыхтение — Девятипалый сошелся в поединке с очередным верзилой. Оба с рычанием пытались вырвать друг у друга нож. Джезаль растерянно вытаращил глаза: когда же они успели?
— Бей! — проревел северянин, борясь с солдатом. — Да бей же, твою мать!
Джезаль продолжал с тупым видом сидеть на земле, вцепившись одной рукой в эфес длинной шпаги так крепко, как цепляется за травинку висящий над пропастью. Вторая рука безжизненно висела.
Раздался тихий глухой стук. Верзила захрипел. В боку у него торчала стрела. Еще стук. Две стрелы. Миг спустя рядом вонзилась третья. Солдат выскользнул из крепких объятий Девятипалого, опустился на колени, застонал, закашлялся, пополз к Джезалю,
— А где этот ублюдок Финниус?
— Удрал.
— Он приведет подмогу!
— Я успевала разобраться либо с ним, либо с этим.
— Этого убил я!
— Конечно, убил. Если бы ты подержал его еще год, возможно, Луфар наконец вытащил бы клинок.
Странные голоса, вроде бы не имеющие к нему, Луфару, никакого отношения… Он медленно, пошатываясь, встал на ноги. Во рту пересохло, колени дрожали, в ушах звенело. Чуть дальше на дороге лежал Байяз, около него стоял на коленях ученик. Один глаз волшебника был закрыт, а другой подергивался, приоткрывая узкую щель, в которой поблескивало закатившееся глазное яблоко.
— Эфес можешь выпустить.
Джезаль растерянно глянул вниз: и правда, держится за рукоять, да так, что побелели суставы. Он с усилием медленно выпрямил пальцы, ладонь горела. На плечо ему легла тяжелая рука.
— С тобой все нормально? — раздался голос Девятипалого.
— А?
— Ты ранен?
Джезаль с идиотским видом развернул ладони. Грязные, но крови нет.
— Вроде нет.
— Вот и хорошо. У нас тут лошади разбежались. И я их, если честно, понимаю. Будь у меня четыре ноги, я бы уже мчал на полпути обратно к морю.
— Что?
— Поищи-ка лошадок.
— С какой радости ты командуешь?
Девятипалый слегка сдвинул густые брови. Джезаль вдруг осознал, как близко друг к другу они стоят и что рука северянина по-прежнему лежит у него на плече: сильная, могучая — такая в мгновение ока оторвет ему все конечности. Проклятый язык! От него одни беды. Джезаль внутренне съежился: в лучшем случае ему заедут по физиономии, в худшем — проломят голову… Однако Девятипалый задумчиво поджал губы, а потом произнес:
— Ты и я, мы очень разные. Во всех смыслах. Как я вижу, людей моего сорта ты не уважаешь, и в частности меня. Я тебя не виню. Мертвые свидетели, у меня есть недостатки, и я о них догадываюсь. Ты считаешь меня тупицей — да, ты действительно умнее и о многом знаешь куда больше меня. Но боевой опыт, как это ни печально, у меня более богатый, ты уж не обижайся. Я не командую, но задание выполнить нужно. — Он придвинулся еще ближе, огромная лапа сжимала плечо Джезаля с отеческой твердостью: не то ободрение, не то угроза. — Есть вопросы?
Джезаль задумался. Он был сущим болваном — и события последних минут это наглядно доказывали. Его взгляд упал на мертвого солдата, чью голову рассек меч Девятипалого. Видимо, сейчас лучше без лишних препирательств выполнить просьбу.
— Никаких, — отозвался он.
— Отлично! — Девятипалый с улыбкой хлопнул его по плечу. — Лошадей нужно поймать. Думаю, ты прекрасно с этим справишься.
Джезаль кивнул и на неверных ногах поковылял прочь.
Сотня слов