Прежде, чем их повесят
Шрифт:
Вот-вот должно было произойти что-то необычное. Полковник Глокта попытался шевельнуть конечностями, но его словно парализовало. В глаза били яркие лучи солнца.
— Мы разбили гурков? — спросил он.
— Разумеется! — В поле зрения Глокты показался хаддиш Кадия. — С Божьей помощью. Истребили их, перерезали, точно скот. — И старый туземец снова принялся жевать оторванную кисть руки, объев уже пару пальцев.
Глокта потянулся к нему, чтобы забрать страшный деликатес, и с ужасом увидел, что вместо руки у него объеденная по запястье
— Черт! — пробормотал он. — Вы едите мою руку!
Кадия улыбнулся.
— Очень вкусно, между прочим! И все-таки я вас поздравляю!
— Исключительно вкусно! — подхватил генерал Виссбрук и, забрав кисть у Кадии, отгрыз кусочек изорванной плоти. — Наверное, потому что вы в молодости много фехтовали.
На пухлом лице генерала алела размазанная кровь.
— Да, это из-за фехтования, — сказал Глокта. — Рад, что вам нравится.
«Однако все это довольно странно…»
— Нам очень нравится! Очень! — воскликнул Вюрмс, изящно, точно дольку дыни, обкусывая мясо с остатков Глоктовой ступни. — Всем нам четверым очень нравится! На вкус — точно жареная свинина!
— Точно превосходный сыр! — пророкотал Виссбрук.
— Точно золотой мед! — ворковал Кадия, посыпая Глокте живот солью.
— Точно золотые монеты! — промурлыкала откуда-то снизу магистр Эйдер.
Глокта приподнялся на локтях.
— Господи, что вы там делаете?
Она, ухмыляясь, подняла на него глаза.
— Вы забрали мои кольца. Должны же вы хоть как-то расплатиться за мою щедрость.
Ее острые зубы, точно крошечные кинжалы, вонзились в правое бедро, и вырвали небольшой шарик мяса. Затем по коже заскользил язык, жадно слизывая текущую из раны кровь.
Полковник Глокта удивленно вскинул брови.
— Да, конечно, вы правы. Вы совершенно правы.
Вопреки ожиданиям, процесс оказался не таким уж болезненным, только сидеть было довольно утомительно, поэтому он откинулся на песок и уставился в синее небо.
— Вы все совершенно правы.
Эйдер перебралась выше.
— Ай! — Полковник захихикал. — Щекотно!
«До чего приятно, когда тебя ест такая красивая женщина…» — пронеслось у него в голове.
— Чуть левее, — пробормотал он, закрывая глаза, — чуть-чуть левее…
Мучительным рывком Глокта сел на кровати; спину судорогой выгнуло назад, точно натянутый до упора лук. Под мокрой простыней тряслась левая нога, бесполезные мышцы выворачивало и крутило от адской боли. Чтобы не закричать, он прикусил губу остатками зубов и несколько раз с трудом вдохнул через нос, отчаянно пытаясь контролировать боль; лицо скривилось от напряжения.
И вот, когда ему уже казалось, что нога сейчас отвалится, сухожилия вдруг расслабились. Тяжело дыша, Глокта рухнул на влажную постель.
«Проклятые сны, чтоб их!..»
Все тело ныло и дрожало от слабости, на коже выступил холодный пот. Он, нахмурившись, всмотрелся в темноту. Что за странный шум в комнате? Что за шипение
Город под Цитаделью исчез. Серая завеса отрезала Цитадель от остального мира. Серая завеса дождя… Ударяясь о подоконник, крупные тяжелые капли разлетались мелкими брызгами на ковер, на шторы; комнату наполнила прохладная дымка. Глокта стоял у открытого окна, подставив свежему воздуху влажное лицо. Дождь… Он и забыл, что это такое.
Вдалеке сверкнула молния, на мгновение высветив в шелестящем сумраке шпили Великого храма, и тьма снова сомкнулась под долгое сердитое ворчание грома. Глокта высунул руку наружу: по ладони застучали холодные капли. Странное, незнакомое ощущение…
— Черт… — пробормотал он себе под нос.
— Первый дождь!
Чуть не подавившись слюной, Глокта вихрем крутнулся на пятке, зашатался и, чтобы не упасть, схватился за влажные камни оконного обрамления. Спальню окутывала непроглядная темнота.
«Откуда же голос? Или померещилось? Может, я еще сплю?»
— Изумительный миг. Мир как будто снова оживает.
Глокта похолодел от ужаса. Голос был мужской, низкий, сочный.
«Голос убийцы Давуста? Так-так… Кто же за мной явился?»
Комнату озарила очередная яркая вспышка молнии. На ковре, скрестив ноги, сидел чернокожий длинноволосый старик.
«Как раз между мной и дверью. Даже бегун получше меня мимо не проскочил бы».
Вспышка почти в тот же миг угасла, но перед глазами Глокты еще секунду стояла увиденная картина. Расколовший небосвод грохот грома гулким эхом зазвенел в темноте просторных покоев.
«Мои отчаянные мольбы о помощи не услышать даже при всем желании».
— Кто вы, черт побери, такой? — От потрясения голос Глокты едва не сорвался на визг.
— Меня зовут Юлвей. Не пугайтесь так.
— Не пугаться? Вы шутите, мать вашу?!.
— Если бы я хотел вас убить, то убил бы во сне. Тело осталось бы в кровати.
— Прямо камень с души!
Глокта судорожно пытался сообразить, чем можно обороняться.
«Так… Я успел бы добраться до стола с декоративным чайничком… — Он чуть не расхохотался. — И что с ним потом делать? Предложить незваному гостю чая? Даже бойцу получше меня обороняться тут нечем».
— Как вы вошли?
— У меня свои способы. Так же, как я перешел бескрайнюю пустыню. Так же, как я незаметно прошел по оживленной дороге из Шаффы. Так же, как я пробрался через гуркское воинство и вошел в город.
— А вам не приходило в голову, что нужно постучаться?
— Даже если стучишься, нет гарантии, что тебя впустят.
Глокта напряженно всматривался в сумрак, но никого не видел: только смутные очертания мебели да серые арки окон. За окнами лил дождь. Барабанил по подоконнику за спиной. Шурша, поливал крыши раскинувшегося внизу города. Едва Глокта решил, что наваждение рассеялось, как снова раздался голос старика: