Презумпция любви
Шрифт:
Рудольф Янович махнул рукой и, устало передвигая ногами, медленно пошел к лифту в конце коридора.
Когда в шестом часу он услышал, наконец, Костино «Pronto”, то, нарушая правила интеллигентного общения, не поздоровался, а раздраженно спросил:
— Где тебя носит целый день?! Я же просил из дома не отлучаться! Мне мальчик в любую минуту может понадобиться! И ходить тебе положено не более часа в день!
— Ладно тебе, Рудька! Мы в «Книжный» ходили. Вернее в прежний «Книжный», где мы Милке игрушки всякие покупали. Помнишь, там же был такой отдел. А теперь
— Ну, и зачем ты туда потащился?
— Так надо же было парню что- то купить для развлечения. У него же с собой ни одной игрушки.
— Дал бы ему поиграть в какую- нибудь стрелялку на своем ноутбуке.
— Я предлагал. Но он как- то не очень. Стесняется, наверное. Мы «Лего» купили. «Дорожные машины». Маленькие наборы. «Дупло». Для малышей. Но он здорово увлекся. Ты вот что, если завтра приедешь, купи по дороге что- нибудь покруче. Здесь выбора не было.
— Я завтра могу и не приехать. Может ты забыл, что у меня и без твоего малолетнего приятеля дел хватает?!
— Ладно, доктор, не заводитесь. Вообще- то, мы еще немного во дворе посидели. И я честно пытался тебе оттуда дозвониться, но твой мобильник несколько раз вежливо передо мной извинялся на безупречном английском.
Добжанский появился на третий день. Привез пакет с «Лего», но вручил его не Горке, а брату. Это не прошло незамеченным, и, получив конструктор в свое распоряжение, Горка какое- то время не решался им заняться.
При «Рыжем», как Горка называл врача про себя, отношения между всеми становились натянутыми. Добжанский в присутствии Игоря говорил загадками, Константин не спускал глаз с брата и мальчишки, готовый в любую минуту одного урезонить, другого — защитить. А Горка превращался в некую угловатую конструкцию из локтей и коленок, на все вопросы и предложения отвечал односложно, глаз не поднимал и старался уединиться в «колыбельке».
На следующее утро Игорь обнаружил, что доктор уехал, обрадовался и перестал быть похожим на деревянную игрушку. Лавров заметил это и огорчился. Ему хотелось, чтобы Горка поскорее узнал, какой Рудька добрый и верный, но он понимал, что словами тут ничего не докажешь.
День выдался сумрачный и дождливый. На деревянных спицах свежеокрашенных грибков детской площадки нахохлившись сидели взъерошенные голуби.
— Горка, — спросил Лавров. — Хочешь посмотреть мультики? Ты какие любишь?
Игорь пожал плечами, сказал равнодушно:
— Разные…
— Ну, садись за ноутбук, вспоминай названия.
Горка присел на краешек стула, посмотрел на экран, потом вопросительно на Константина.
— Показать как? Или сумеешь? — спросил Лавров.
— Не надо, я сам, — ответил и быстро забегал пальцами по клавиатуре.
Зазвучала нежная японская мелодия. Константин посмотрел через плечо мальчика и прочитал «Ходячий замок». Убедившись, что Игорю не в новинку пользоваться компьютером, Лавров отправился в гостиную и устроился на диване с очередным томом любимой серии детективов «Лекарство от скуки»*.
Когда
— А тебе что, надоело?
— Нет.
— Тогда смотри, сколько захочешь.
Игорь вернулся к ноутбуку, опустился на стул, посидел немного, не поднимая рук с колен, потом опять бегло разыграл пассаж на клавиатуре.
Часа через полтора, оторвавшись от размышлений «Дотторе Гвидо» по поводу очередного преступления в Венеции, Лавров отложил книгу, помассировал колено и с трудом поднялся на ноги.
Услышав шаги, мальчик вздрогнул и оторвался от экрана.
— Вам нужен комп?
— Нет- нет! Но, может, пойдем попьем чаю? А потом займешься, чем хочешь.
Чай пили молча.
Поглядывая на Игоря, Лавров видел тонкую жилку, дрожащую на виске мальчика голубой змейкой, болячки в уголках нежно розовых губ, ссадины на костяшках худых пальцев. Усилием воли он сдерживал в себе желание сейчас, сию минуту дать понять этому хрупкому беззащитному ребенку, что теперь он в безопасности. Ну, не словами, а просто обнять, что ли, как это делал их с Рудькой дед. Но после нравоучений брата уже не мог. Сидел и злился на Рудольфа, отравившего его всеми этими гнусными предвидениями обвинений
в … Даже про себя невозможно было произнести это слово!
— Ты что же, только японское анимэ любишь? А как же Дисней и наши мультики? — презирая себя за фальшиво доверительную интонацию, нарушил молчание Константин.
— Мне разные нравятся, — ответил Игорь, явно не стремясь продолжить разговор.
— Ну, ладно. Если хочешь, иди смотри свои «разные», — продолжил Лавров, убирая со стола посуду и не ожидая ответа. А потом прибавил:
— Странно все же, что в японских мультиках все герои с одинаковыми глазами. Да еще размером с блюдце.
— И совсем не с одинаковыми, — с неожиданной запальчивостью ответил Игорь, но тут же осекся и отвел глаза.
— Наверное, ты прав, — после небольшой паузы примирительно сказал Константин. — Я, собственно, ни один их мультик до конца не досмотрел. Не цепляют они меня как- то.
И вдруг застыл с чашкой в руке.
— Нет! «Проклятый корабль»! Это же был японский фильм! Я смотрел его два раза в городском кинотеатре! Рудьке было тринадцать, а мне, значит, восемь. О, я здорово тогда напугался. В первом же кадре ЧЕРЕП! Зубами лязгает! А потом Призрак- скелет и робот великанский прямо по домам шагает. Раз- два и нет города! Ты его смотрел?
— Не- ет, — протянул Горка. — Это фильм Миядзаки?
— Кто это такой? Миядзаки.
— Аниматор японский.
— Слушай, найди этот фильм. Вместе посмотрим. Понимаешь, для меня тогда мультик — это зайчики всякие, птички, «Ну, погоди!». А тут история такая страшная. Такими меня Родька пугал, на ночь глядя. «Отдай мою черную- черную руку…» и все такое.
Лавров устроился рядом с Игорем и не отрывал глаз от экрана. Горка посматривал на него искоса и улыбался.
— Не страшно? — время от времени спрашивал его Константин.