Презумпция невиновности

Львова Ева

* * *

Я вкатилась во двор в начале десятого, следом за мной въехала машина оперативника Антипова. Людей на крыше я увидела еще с дороги и теперь старалась понять, кто это во всем черном вместе с Викой балансирует на самом краю, стараясь сохранить равновесие и не свалиться с вполне приличной высоты. Внезапно девочка рванулась вверх, оставив в руках черного преследователя свою кофту, и тот, взмахнув руками, кубарем полетел вниз. Первым к упавшему подбежал Олег. Он склонился над худеньким телом и поманил меня пальцем. Этого не требовалось – я и так со всех ног бежала к пострадавшему,

на ходу доставая смартфон, чтобы вызвать «Скорую помощь».

– Снимите меня отсюда! – не своим голосом кричала Вика, колотя по крыше ладошками. – Я сейчас упаду! Я жить хочу! Слышите? Жить!

Лицо лежащего на траве человека показалось мне странно знакомым, особенно после того, как Олег указательным пальцем подцепил трикотажную шапку и снял ее с головы упавшего.

– Регина Казимировна? – невольно вырвалось у меня.

И тут я поняла, что нет ничего удивительного в том, что Крестовская невероятно похожа на портрет «Гуттаперчевого мальчика», ведь в их жилах течет одна кровь – кровь их общего предка Поля Крестовского. Ресницы дочери основателя иллюзариума затрепетали, пожилая женщина чуть слышно застонала, пытаясь поднять разбитую голову.

– Я собирала деньги для Яна, а ты все испортила! Ненавижу тебя, ненавижу! – с трудом разлепив запекшиеся губы, прошептала она и потеряла сознание.

Даже не знаю, откуда телевизионщики пронюхали про это происшествие, но не успела еще «Скорая» в сопровождении Олега увезти Крестовскую в центральную больницу Королева, а службы МЧС снять Викторию с крыши, как примчалась съемочная группа передачи «Чрезвычайное происшествие». Я собиралась утаить от бабушки и деда присутствие Вики в нашем доме, но теперь, когда девчонка, размазывая по щекам злые слезы, сообщала в камеру о вероломном приятеле Майкле, укравшем серебряные украшения доброй тети Иды, я поняла, что шила в мешке не утаишь. Нужно было немедленно звонить деду и рассказывать, во что вылилась наша засада на организатора смертельных розыгрышей, иначе старики могли подумать, что нас обобрали до нитки, а дом сожгли. Устроившись на кухне с бокалом красного вина, я усадила напротив себя Вику, налила ей бабушкиного киселя, сунула в руку булку и набрала номер деда.

– Не надо объяснений, дай к телефону Вику, – тут же приказал дед, уже посмотревший прямую трансляцию с нашего участка.

Девчонка робко взяла трубку и, сопя носом, несколько минут слушала уговоры деда, настоятельно требующего сдать ее приятеля.

– Это же будет предательство, – всхлипывала она. – Дядя Владлен, не заставляйте меня быть стукачкой!

И, непримиримо тряхнув головой, как партизанка перед фрицами, Вика вернула мне трубку, дерзко глядя прямо в глаза.

– Слушай, Агат, мне это не нравится, – сурово проговорил дед. – Можно было бы взять грабителя по горячим следам, наверняка сейчас этот фрукт барыгам побрякушки толкает. А девчонка голову морочит. Ну ладно, ты мне хотя бы скажи: попался кто в нашу ловушку?

– Попался, – сделав глоток вина, согласилась я.

– И кто же?

– Ни за что не поверишь – дочь основателя иллюзариума Крестовского, Регина Казимировна. Мы с тобой думали на ее сына, но владелец «Шико» оказался ни при чем. Должно быть, Ян Крестовский рассказывал матери о необычных клиентах, которым отказал в расправе над

надоевшими родственниками, и администратор связывалась с заказчиками смертельных розыгрышей, чтобы предложить им свои услуги.

– И как ты себе представляешь пожилую даму в роли матерой преступницы? – усмехнулся дед.

– Не только представляю, я своими глазами видела Регину Казимировну в деле. Должна сказать, что бывшая циркачка в прекрасной физической форме, а примочки, которые она принесла с собой, собираясь установить их в нашем доме для имитации детского плача и прочих инфернальных вещей, произвели неизгладимое впечатление даже на такого технически грамотного товарища, как оперативник Антипов. Олег говорит, что за всю свою жизнь не видел столь хитроумных девайсов.

– Все, Агата, прощаюсь с тобой, тут бабушка хочет что-то сказать.

В трубке зашуршало, и срывающийся голос Иды Глебовны взволнованно проговорил:

– Детка, с тобой все в порядке?

– Бабуля, не волнуйся, у меня все замечательно.

– А Вика, как она?

Я кинула взгляд на пожирающую меня глазами девчонку, лицо которой излучало презрение, и скептически заметила:

– Да вроде ничего, выглядит бодрой.

– Что случилось? Владлен говорит, Вика попала в дурную компанию?

– Можно и так сказать, – согласилась я.

– Они ничего с ней не сделали? – захлебывалась волнением бабушка.

– Понятия не имею, я еще не успела выяснить.

– Немедленно поговори с малышкой, если с ней что-то не так, сразу же звони мне, я заставлю деда привезти меня домой, а то он намерен остаться у Володиных до завтра.

– Ба, не беспокойся, в любом случае я позвоню тебе и расскажу, как у нас дела.

– Дай мне Вику, – не унималась бабушка.

– Она не может подойти, – соврала я, прекрасно зная свою бабушку и предвидя дальнейшее развитие событий.

– Хотя бы включи громкую связь, я хочу сказать Вике пару слов, – настаивала неугомонная родственница.

Я выполнила просьбу бабушки, и из динамика полился ласковый голос Иды Глебовны:

– Викуша, не беспокойся, я на тебя не сержусь, тебе совершенно нечего бояться. Бог с ними, с украшениями, я их и не носила совсем!

– Вика тебя слышала и отлично поняла, – процедила я сквозь зубы, грозя девчонке кулаком. – Пока, милая, мы тебя любим.

Ткнув в клавишу отбоя, я повернулась к Борькиной родственнице и грозно проговорила:

– Ну, а теперь, красотка, выкладывай все, как есть!

– Ничего я не буду рассказывать, – насупилась девочка.

– Быстро говори, где вы познакомились с Майклом! – наступала я. – Я тебе не добрая тетя Ида, я из тебя вытрясу правду.

– А мне пофиг, делай что хочешь, тетя Ида сказала, что украшения ей не нужны, и мне бояться нечего, – храбрилась Вика, допивая кисель и хрустя попавшими на зубы семенами смородины.

– Тете Иде, может, и не нужны, зато мне еще как нужны! – бешено сверкнула я глазами, стукнув кулаком по столу. – Между прочим, это мое наследство, и я не собираюсь дарить его всяким там Майклам. Если не расскажешь, где ты с ним познакомилась, куда вы ходили и чем занимались, через час умрешь. В кисель я подсыпала парижскую зелень, она плохо растворяется в воде, неужели ты не почувствовала, как кристаллы мышьяка хрустят на зубах?