Презумпция виновности. Часть 1. Надежды не тая. Россия. Наши дни. III

Ганин Макс

– Что значит «дружить»? – спросил, как бы между делом Саша.

– В тюрьме дружба между зэком и опером может быть только в трех случаях, – решил ответить за Валеру Иваныч. – Во-первых, за информацию: если ты грамотно стучишь и пока полезен. Во-вторых, за деньги: пока ты платишь, ты ему интересен. И, в-третьих, как в истории с Сашей Емельяненко, из-за страха. Не дай Бог,

сделаешь ему что-то не так – он освободится и убьет на хрен одним ударом.

– Мы дружим, как вы понимаете, за бабло, – продолжил мысль Чурбанов. – Иваныч заплатил за свой перевод с воровского продола в эту камеру миллион триста, я – за то, чтобы здесь остаться и жить по-человечески, лимон двести. С вас Володя возьмет по миллиону, как с оптовых клиентов. В эту сумму будет включено все: и быт, и связь, и минимальное количество проверок и шмонов, отсутствие взысканий и бесед, последующее распределение в черную зону.

– Что такое взыскания и беседы? – вклинился в разговор Гриша.

– Это замечания, которые тебе записывают в личное дело, – продолжил ликбез Иваныч. – Наличие этих замечаний не позволит тебе уйти с зоны по УДО. Вот простой пример: как вы уже успели прочитать в памятке на стене у дальняка, находиться в кровати – лежать или сидеть – можно только от отбоя до подъема. А мы с вами валяемся круглые сутки. Да и как иначе? Мы вчетвером здесь разместились на двенадцати квадратных метрах! Так вот, частенько заглядывающий к нам через ресничку – это прорезь в двери для наблюдения за происходящим в камере – продольный имеет право выписать постановление о нарушении распорядка дня. А это нарушение может караться устной беседой, взысканием и даже ШИЗО 59 . Так вот, наша дружба с опером освобождает от многих проблем и послабляет режим содержания.

59

Штрафной изолятор.

– Ты думаешь, почему такие огромные ценники в суде за то, чтобы уйти под домашний арест? – влез с комментарием Валера. – Потому что нахождение

в тюрьме – это очень затратное мероприятие. Оставишь либо деньги за комфорт, либо здоровье. Так что гораздо дешевле сидеть дома! Слава Земляникин десять миллионов заплатил, чтобы его из этой камеры домой в браслете увезли. Он вице-президент Королевского банка Шотландии, и для него это не деньги, конечно. Но в этой камере он больше года провел, причем как сыр в масле катался. И, тем не менее, летел отсюда, как подорванный.

– Пенитенциарная система в России так устроена! – заключил бывалый Иваныч. – Менты берут деньги за заведение и прекращение уголовных дел, судьи – за более мягкие меры пресечения и приговоры, а в системе исправления наказания берут все, начиная с продольных и заканчивая начальником учреждения. Все эти ребята, которые нас сторожат, выводят на прогулки, сопровождают по коридорам, работают вахтовым методом за очень небольшую зарплату. Наш выводной по кличке Майонез очень любит майонез, всегда во время дежурства просит сделать ему бутерброд с этой гадостью. Мы ради него майонез в холодильнике и держим! Так вот, мы с ним как-то разговорились на прогулке… Он и многие его коллеги живут под Рязанью, ездят сюда на двадцать один день работать, потом три недели – отдых. Зарплата у него двадцать семь тысяч рублей. Конечно, он не гнушается дополнительного заработка. Сколько раз он нам симки для телефона и флешки с фильмами приносил! А некоторым, как я знаю, и наркоту носит. Через него можно маляву на свободу или в другую камеру передать – так, чтобы опер не был в курсе. Кстати, наш опер Володенька на последнем «Порше Кайен» ездит и квартирку в центре Москвы прикупил при зарплате в сорок пять тысяч рублей. И никакая налоговая или полиция со всеми их службами безопасности этих фактов видеть не хотят. А почему, спросите? Потому что все повязаны, а против системы не попрешь. А кто пробовал, так его перемололи и не заметили. Так что, ребятки, передайте женам, чтобы собирали деньги. Иначе ваше свидание с ними может отложиться на неопределенный срок.

Конец ознакомительного фрагмента.