Прибежище богов. В закоулках Мироздания – 2
Шрифт:
Кстати, Волконская уверена, что тот аппарат, который она называет средним штурмоносцем, полностью исправен, заправлен и готов к полетам. Но об этом с ней и ее напарником пусть разговаривает капитан Серегин.
Все, что необходимо, я сообщу ему, когда мы вернемся в наш лагерь. А пока, поравнявшись с Лизой, я начинаю с ней прощупывающий светский разговор, заранее зная, что каждый мой ответ будет тщательно проанализирован ею на искренность.
Впрочем, светскую беседу первой начала как раз Елизавета, поравняв свою лошадь с моей и выдержав приличествующую случаю паузу.
– Анна Сергеевна, не так ли? –
В ответ я только пожала плечами и ответила:
– Да ничего, Елизавета Дмитриевна. У нас, знаете ли, не принято так уж строго придерживаться формальностей. Люди знакомятся, когда им это надо и для этого им совсем не нужна помощь третьего человека. Тем более что обстоятельства, сопутствующие нашему знакомству, вполне можно счесть чрезвычайными.
– Я вас понимаю, Анна Сергеевна, хотя мне крайне трудно одобрить такой образ жизни, – задумчиво произнесла блондинка, – Мне лично очень не хотелось бы, чтобы любой хам запросто мог бы подойти ко мне и представиться, не спрашивая ничьего разрешения.
– Ничего, – ответила я, – мы к этому привыкли, и каждый защищается как может. Наш мир отличается от вашего, и явно не в лучшую сторону, но это наш и только наш мир. По крайней мере, в нем можно знакомиться, не спрашивая ни у кого разрешения. Кстати, рассказать вам анекдот про двух англичан?
– Расскажите… – заинтересовалась Елизавета.
– Короче, два английских джентльмена попали на необитаемый остров и провели на нем десять лет, не сказав ни единого слова друг другу только потому, что не нашлось третьего джентльмена, который бы представил их друг другу.
– Да уж, англичане – они такие, – ответила Волконская, после чего на некоторое время наступила тишина, прерываемая только топотом копыт. Моя собеседница явно обдумала свой следующий вопрос, но пока не решалась его задать. При этом я «видела» этот вопрос так четко, будто он написан у нее на лбу. И наконец Елизавета решилась.
– Анна Сергеевна, – спросила она, – капитан Серегин при первой нашей встрече назвал вас «ваша божественность». Это была шутка или как?
– Отчасти шутка, – ответила я, – отчасти «или как» – но только отчасти. В основном я еще только учусь, и паства моя не совсем добровольная, всего-то три с небольшим десятка душ.
– А почему не совсем добровольная? – в серых глазах Елизаветы зажегся огонек жгучего любопытства. – Я чувствую, что вы говорите мне правду, только не понимаю, как это может быть – недобровольная паства?
Я снова пожала плечами и начала обстоятельно разъяснять своей собеседнице местное мироустройство в свете взаимоотношения богов и верующих, закончив словами:
– Вы немного погодите – встретитесь еще с самыми настоящими античными божками. Может быть, даже и сегодня вечером. Мне кажется, что наш друг Гермесий повадился таскать сюда своих приятелей – возможно, чтобы познакомить их с нами, но скорее всего с целью показать им того, кого они называют «дядюшкой».
Выслушав мою речь, Елизавета замолчала, сделав вывод, что вся эта невероятная история не является ложью, и дальше мы ехали молча бок о бок, думая каждая о своем. Но только все ее мысли, беспорядочно мечущиеся под
Капитан Серегин Сергей Сергеевич.
Бывают новости, так сказать, теоретические, а бывают практические. Так вот, главную практическую новость этого дня я получил не от Птицы, на которую сильно рассчитывал, и не от мадмуазель Волконской, а от техника-прапорщика Андрюши Пихоцкого, существа мелкого, старательного, незлобливого, знающего свое дело, но уж больно говорливого. Кстати, в отличие от своей начальницы, в седле он сидел хуже любого из нас. Не он ехал на лошади, а она, можно сказать, везла его как обычный неодушевленный груз.
Он-то и рассказал мне о том, что где-то здесь поблизости, в одном-двух конных переходах, лежит целехонький, готовый к действию средний имперский штурмоносец типа «Богатырь». Его слова сперва привели меня в состояние легкого недоумения, поскольку сие название мне ни о чем не говорило, но прапорщик Андрюша, захлебываясь восторгом и брызгая слюной, рассказал, до каких высот в их Российской империи дошла техническая мысль. Конечно, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, но из рассказа техника-прапорщика было четко понятно, что эта машина вертикального взлета и посадки предназначена для переброски роты десанта, в том числе и на межконтинентальные расстояния, а также для последующей поддержки его высадки огнем бортового вооружения. При этом источником энергии для этого штурмоносца служил компактный термоядерный реактор, а двигателями – четыре антигравитационных импеллера, конструкции Шмидта-Дольского, мощность которых была достаточна для суборбитальных прыжков в пределах планеты или для выхода полностью загруженного штурмоносца на низкую круговую орбиту.
М-да, интересно девки пляшут, по четыре штуки в ряд. Вот вам и отсталый военно-феодальный монархический строй, о котором нам в один голос рассказывали и либеральные, и коммунистические пропагандисты.
Вопрос был только в том, согласится ли штурм-капитан Елизавета Волконская сотрудничать с выходцами из совсем иного мира, где вот уже почти сто лет нет никакой монархии, которой она присягала? Любая самая совершенная машина без человека, умеющего ею управлять – всего лишь груду косной материи и больше ничего.
Так как извергаемые молодым человеком малозначительные технические подробности мне были больше неинтересны, я вскоре оставил Андрюшу Пихоцкого на попечение Бухгалтера и приблизился к мадмуазель Волконской. Та, оставив находящуюся в задумчивости Птицу, и мастерски управляя лошадью одними коленями – вся такая блистательная и великолепная – приблизилась ко мне, приветливо улыбаясь настоящей голливудской улыбкой. Дантист ее явно знал свое дело на пять с плюсом, и на все сто процентов отрабатывал свои немаленькие гонорары. Как говорится – на ловца и зверь бежит.