Приближая горизонты мира. Смерть от своих, спасение от врагов

Халил Галиб

– Отлично… как раз вовремя. Я только собирался узнать обстановку, – рассуждал вслух Бен.

– Какую обстановку? Политическую? – не понимая его, уточнила девушка.

– Привет, дружище, – неожиданно переключился Бен, – сделай одолжение, пробей мне парочку в Исфахане, – сказал Бен, передав имена и адрес. – И еще, просканируйте дорогу на запад.

– Ты со мной? Как понять «пробей парочку»? Я не понимаю твои шутки, Бен, – сказала девушка, недоуменно глядя на него.

– Извини, я говорил с товарищем, – ответил Бен Хадидже.

– У тебя есть телефон, и ты мне говоришь,

чтобы я ждала, пока мы доедем до Исфахана? – возмутилась Хадиджа.

– Я всего лишь пользуюсь рацией, чтобы разговаривать со своими друзьями с того света, – невозмутимо ответил Бен. – Больше я тебе пока ничего рассказать не могу, как-нибудь потом, не сердись на меня…

– Как я вообще могу сердиться на человека, который выкрал и держит меня заложницей своих неудач?! Которого все хотят убить и который, ко всему прочему, разговариваете кем-то с того света! – выдала тираду Хадиджа.

– Как твое плечо? – спросил Бен, давая девушке выговориться.

– Могу только сказать, что я сделала перевязку и твоя посылка в надежном месте, если тебя только это интересует.

– Ты знаешь, я боялся, что засну на ночной дороге. Теперь я понял, что напрасно переживал, поскольку не ошибся в выборе спутницы, – сказал Бен.

– Разговаривать и убивать ты мастер, – ответила Хадиджа. – Десятки убитых и раненых привезли в деревню этой ночью. Неужели это все твоих рук дело? – не скрывая возмущение, спросила Хадиджа.

– Нет не все, мне еще оказали поддержку с неба, – сдавливая улыбку, сухо ответил Бен.

– Ты еще можешь шутить, когда речь идет о человеческих жизнях? – негодовала Хадиджа.

– Ты говоришь о тех, кто легко отнимает жизни других? Я не ослышался? – более серьезным тоном спросил Бен. – Это война: не убьешь ты, убьют тебя. Что теперь делать, если сегодня я оказался удачливее? Я смотрю, тебя это не очень-то и радует. Может, ты еще захочешь вернуться обратно в каменный век с первой же попуткой?

– Судьба афганского народа превратилась в расходный материал для многих империй, – возмущенно выговаривала девушка. – То Британия, то Советский Союз, а теперь и Америка превратили жизнь афганцев в одну большую войну. Вот такие, как вы, сделали их убийцами. Может, вас к тому же еще не устраивает, что они еще сопротивляются? – резонно спросила Хадиджа.

– Как это все звучит знакомо и безосновательно, – театрально закачал головой Бен, внутренне радуясь, что есть повод не заснуть за рулем до рассвета.

– Люди здесь умирают за свою родину и религию, ради свободной жизни. А то, что свободу они понимают иначе, чем вы, не дает вам права навязывать им силой вашу версию безнравственной демократии как лучший пример для подражания, – распалялась Хадиджа. – Финансировать различных радикалов и использовать их как повод для своих имперских планов – разве не это является вашей правдой и основанием для вторжения, войн, убийства миллионов невинных людей?

– Хорошо, это все, конечно же, очень впечатляет. Тогда ты мне вот что скажи, – решил подпалить дискуссию Бен, – если у них все так хорошо и свободно, чего же ты так резво убежала из этой деревни мезозойского периода? Что тебя там не устроило, чтобы

погостить еще? – не скрывая удовлетворения от своих вопросов, спросил Бен.

– Ты говоришь о последствиях, а я говорю о причинах, из-за которых они оказались в таком положении, – не растерялась девушка. – Да, они в быту и укладе жизни отличаются от других. Но так им лучше, это то, что они ценят превыше всего. В каждой культурной среде можно найти свои положительные стороны…

– Такты предлагаешь оставить их в мезозойской эпохе?

– А что цивилизованная Европа сделала с аборигенами Америки? Истребила миллионы, а остальных загнала в гетто, – задав вопрос, Хадиджа сама же ответила на него. – Это теперь называется геноцидом. Не такой ли «счастливый конец» вы готовите для всех, кого вы хотите «спасти» и вызволить из каменного века?

– Для запада проблема не в том, что у них другая культура, – подчеркнул Бен, – а в том, что их самобытность агрессивна к окружающему миру и представляет угрозу ценностям и людям не только западной цивилизации, но и своим собратьям-мусульманам, которые несколько иначе трактуют свою жизнь в исламе.

– В своем поведенческом укладе они вправе жить так, как хотят. А если они начинают представлять кому-то физическую угрозу, то уж не без помощи и поддержки свободолюбивых варваров с запада, – не сбавляя своего напора, парировала Хадиджа.

– Если даже кто-то заинтересован в образе врага, как ты это хочешь сказать, то это те, кого ты так защищаешь. Они сами рады повраждовать с чуждой для них культурой и системой ценностей. Ты так не считаешь?

– Среди последователей каждой идеологии или религии есть такие, которые видят решение проблем в радикальных мерах. Причиной тому могут быть такие слабости, как невежество, глупость, месть, мирские интересы и т. д., которые умело используются теми, кто манипулирует большинством и заправляет всем в собственных целях. Крестовые походы, резня между католиками и протестантами, войны этнические, территориальные, расовые возникают и подпитываются радикальными идеями. Вину за поступки исполнителей зачастую нужно искать в организаторах этих крайних проявлений, – не успокаивалась девушка. – Идеологии же, в свою очередь, как продукт человеческой деятельности несовершенны. Чего нельзя сказать о небесных религиях, ниспосланных людям через посланников Всевышнего.

– Вот на этой ноте я бы попросил отложить отогнавший мой сон беседу, тем более что я вовсе не согласен с твоим последним утверждением, – прервал ее Бен. – Теперь у нас вторая часть затянувшейся пьесы «Остаться живыми в Афганистане». Скоро рассветет. Мы бросим эту машину и, сменяя транспортные средства, попробуем добраться живыми до иранской границы. Ключевое слово тут «живыми», – добавил Бен задумчиво.

Проехав около трех часов и израсходовав запас горючего, Бен свернул на обочину в пригороде исторического города Бамиан и тщательно закамуфлировал внедорожник между скал. Бен надел на себя одежду, стянутую у одного из охранников автомашин в деревне, и посоветовал Хадидже не снимать паранджу ни при каких условиях, пока они не покинут «дружественную» афганскую территорию.