Приближаясь к Восходу
Шрифт:
– Да. Сейчас меня интересуют многие научные проекты… (он стал задумчив, и пульсирующая венка на его висках стала как будто более заметна).
***
– Чтож, сменим тему, – сказал он, наконец.
– Почему нет, – ответила я.
Тогда он предложил показать мне свою лабораторию, «недра», как он выразился. И бросил две странные фразы о том, что, оказывается, на территории IT-Парка в начале прошлого века было Змеиное болото. Потом, его осушили, но остались какие-то пустоты.
Я сказала, что мне было бы интересно увидеть его лабораторию. И мы (в том же составе: Матиарт Рифович, я, Калачик и Криль) двинулись обратно по стеклянному мосту.
Надо сказать, что мост напоминал стеклянную трубку гигантских размеров, пол был прозрачным,
Приблизившиеся ребята были одеты в плащи и шапочки, на которых были изображены те же звёзды, что и на пряниках, что и в качестве фона на картинах. Застёжки на плащах также были в виде этих «Гармонизирующих Звёзд» – в зелёном, синем и фиолетовом цветах.
– Что здесь происходит? – Потребовала я объяснений у Матиарта Рифовича, а он смеялся, прямо как волшебник какой-то.
– Не обращай внимания, это мои ученики, из Школы Вело-легионеров, юные техники. Сначала у меня была франшиза школы по ментальной арифметике, а после неё ученикам хотелось заняться подвижными играми. И вот, мы кое-что придумали.
– Но это велосипеды в воздухе!
Директор ООО «Медная гора» довольно и согласно кивнул головой, не вдаваясь в подробности.
***
Мы вернулись в помещение с ковчеговым потолком, Матиарт Рифович вызвал лифт.
– Ну что, все готовы к удивительному путешествию? – спросил он, – ведь даже Криль давно не бывал в Лаборатории 404!
Всей компанией мы зашли в прибывший лифт.
– Неожиданно (настолько поражало происходящее), но с Вами не страшно, я готова!
Учитель снял с шеи Ключ, который опять чрезвычайно напомнил мне потерянный в детстве волшебный фломастер. И нажал при помощи него цифры:«404». В результате появился ещё один ряд серебряных кнопок с цифрами, только перед каждой из них был добавлен «минус», и так до -45.
– Просто здесь ещё есть этажи, – пояснил он, – сейчас мы направляемся на минус 40-ый этаж. Кому нужна «взлётная» конфетка?
Лифт молниеносно отвёз нас на неимоверную глубину. Когда он открылся, и мы вышли – вокруг нас была лаборатория минусовых этажей. На всех других этажах чувствовался сильный холод (за это короткое перемещение лифт покрылся инеем, как в холодильнике), а здесь потеплело. Было слабое освещение, но совершенно неясно откуда оно происходило. Капала вода, и было чувство, что где-то рядом шумит ручей.
***
Перед нами жужжал Калачик, видно, производя функцию видеосъёмки и фиксируя всё поразительное происходящее.
Несомненно, перед нами, в виде водопадика, прямо из горной породы, предстал источник небольшой речки, по словам моего проводника: «густо минерализированный», «вдруг стал минеральным», ещё, по-моему, он сказал: «Зарянка». Тем не менее, вода в нём была в маленьких весёлых лимонадных пузырьках, странной, искристой. Чем ещё он был странным? Я пока не могла объяснить.
Пространство вокруг было освещено таинственными мерцающими огнями.
– Лаборатория 404 носит для меня большое практическое значение. Здесь я выращиваю хрусталь. Он растёт как естественным образом, так и есть у меня опыты по искусственному, более быстрому выращиванию. А приглушённый свет, видишь?
– Вижу.
– Приглядись получше. Здесь места обитания огромных стай светлячков. И, если верить народному поверью, пик их популяции приходится на Ночь, накануне Ивана Купалы, то есть на 7 июля. Как видишь, здесь, у меня настоящие летающие светлячки присутствуют тоже: я создаю им оптимальные комфортные условия на протяжении всего года.
В природе они очень полезны: поедают клопов, пауков, других насекомых,
– Матиарт Рифович, у Вас столько бизнес- и научных интересов! Вот Вы точно удивляете каждый раз, рассказывая о том, как реализовываете проекты. А как они у Вас зарождаются? Я имею в виду, идеи.
Мы расположились на валуне у ручья, светляки мерцали, как маленькие зелёные звёзды.
– Почти пикник в горах, на самом деле…. Я немного устал: от потока информации; я думаю о будущем с оптимизмом, хотя это не слишком рационально, – задумчиво проговорил учитель, он немного нервно грыз звёздный пряник.
Идеи… Попробуй, пойми, как они зарождаются… Бывает, вечером читаю интересующий меня научный труд или литературу по бизнес-сегменту, который хочу применить в своей практике…. А, потом, ночью не могу уснуть, смотрю на звёздное небо и думаю: как бы мне создать лифт до луны и звёзд. С практической стороны реализации. Продумываю решения. Потом прикорну, засыпаю, и вдруг осеняет какая-то практическая идея, приходится вставать и записывать. Память хорошая, а тут могу забыть. Ведь так ясно помню моих учеников, абсолютно всех, с кого рисовал портреты. Порой, в памяти всплывают картинки даже из моего детства. Вот, с этюдником и палитрой я иду на природу. Мне одиннадцать лет, я встал раньше всех, никого не предупредив, и иду ловить «золотой час» перед рассветом. За два километра от дома, по сырому и артезиански свежему ковру разнотравья. Иду я в чужой яблоневый сад, но не воровать, а рисовать. Там злой сторож, это я знаю. Но там особенные облака, необычный холм, называемый Змеиным. Это да, в определённое время года там просто кучи змей, которые выползают на камни и греются на солнце, одна даже кусала меня, но оказалась неядовитой. Один раз я видел там живого скорпиона. Но виды! Осень пригревает меня, когда я рисую, сквозь всю эту разноцветную гриву леса, состоящую из маленьких частичек с прожилками. И окутывает запах осени, этой чуть лежалой листвы, прогретой солнцем, этот тёплый холод.
Я застаю рассвет, рисуя просыпающийся яблоневый сад. Конечно, немного угощаюсь холодными, как стекло, запотевшими, золотыми плодами, и тут меня замечает сторож: очень трудно убегать от него со всех ног с тяжёлым этюдником и перепрыгивать через забор. И одну картину я спас, а другая осталась в саду, в руках у сторожа: он поднял её, потрясал ей и смеялся, потом, ещё раз глянул на меня и на неё, и потащил трофей куда-то к себе. Одну картину я подарил на именины своей сестре, а другую хотел отдать одной моей знакомой девочке. Ну, или продать, если бы она ей не понравилась. Я несколько раз ходил к сторожу, вымаливая его отдать пейзаж, обещая ему заплатить. В результате, в одно утро, похожее на то, когда была создана картина, я перелез забор и отправился исследовать его сторожку, наудачу. В его небольшой кухоньке посреди стены висел мой «Яблоневый сад»: не продал! Себе вывесил! Я забрал мою картину и быстро ушёл. Там, под порогом я обо что-то споткнулся, посмотрел: это была драгоценная Звезда. Выглядела она старинной, которая не имела к сторожу никакого отношения, у неё был вид, что она уже больше ста лет здесь лежит, настолько она вросла в плоский камень, на котором находилась: я взял её себе. Когда я рисовал свою первую настоящую картину, я понял своё предназначение. А когда понимаешь своё предназначение в жизни – начинаешь обнаруживать у себя под рукой самые парадоксальные – и в то же время, нужные именно тебе, находки. Это касается, как случайно встреченных тобой людей, так и предметов, и открытий, которые ты для себя делаешь. Я открыт навстречу идеям, и они это чувствуют, поэтому, иногда, осеняют своим присутствием. Кстати, IT-Парк, построенный по моему архитектурному проекту, находится на месте этого яблоневого сада и змеиного холма.