Прибой незримый сердца
Шрифт:
Все эти слова способны помочь, поддержать потерянного в житейской суете человека. Всё меняется, но ничто не уходит. Всё хранится внутри нас, может быть, это и хорошо. И потом, что такое счастье? – это состояние души. Оно ведь посещает каждого, хотя бы иногда! А постоянно быть счастливым, мне кажется, невозможно. Значит, эти мгновения, эти жизненные отрезки и есть то, ради чего мы живём. В такие моменты ощущается прилив сил, хочется что-то делать, чтобы как можно дольше сохранить это ощущение внутри себя; главное, понимаю, – не останавливаться, не замирать. И часто думаю о тебе, ты в некотором роде ассоциируешься с этим состоянием как часть совокупности светлых и прекрасных чувств, живущих внутри меня, как важный жизненный отрезок, наполненный ими, снискавший ныне иные формы и образы, в которых я сумела обрести спокойствие
Вспоминаю первую нашу поездку на дачу к твоим родителям. Когда ты предложил мне это, первой моей молчаливой реакцией было желание отказаться: я понимала, что буду страшно волноваться и не смогу в таком состоянии, как мне казалось, быть адекватной. Но, конечно, я не подала виду и согласилась. Это событие казалось мне действом планетарного масштаба (вспоминаю и улыбаюсь тем своим переживаниям!), мне хотелось держать лицо и быть на высоте.
Я мысленно готовилась к поездке, памятуя, что твои родители увидят меня впервые: мне хотелось произвести на них благоприятное впечатление. Я тщательно продумывала всё: внешний облик, слова, которые буду говорить при знакомстве, темы, способные заинтересовать всех тех, с кем доведётся общаться. Ты сказал, что у родителей, скорее всего, будут гости; мне предстояло познакомиться и с ними.
Мной был выбран повседневный, но нарядный стильный образ (из того, что было): сшитая для меня маминой подругой зелёная кофточка с кремового цвета воротничком, вырезом на шнуровке и кремовыми обшлагами коротких рукавчиков и юбка-тюльпан, а также тканевые тёмно-салатового оттенка лодочки на белой подошве («на м'aнке», с улыбкой говорила о ней бабушка), красивые и удобные для прогулок вне городских джунглей. Серьги и бусики из малахита более глубокого, нежели весь мой наряд, зелёного тона дополняли общую картину, которой я любовалась в зеркале в то утро. Я крутилась так и эдак, пытаясь соорудить задуманную причёску, но волосы отказывались повиноваться, и я убеждала себя не нервничать, хотя осуществить это было, конечно, не в моих силах.
Сестра, наблюдавшая все эти манипуляции, от души потешалась надо мной, но я не обижалась на неё: разве она могла тогда понять меня? Она была совсем юной, и, как мне казалось, с высоты своего возраста (два года в юности играют большую роль, кажется, что это много!) я понимала её лучше. После долгих мытарств результат, отражённый в зеркале, меня вполне удовлетворил. Я облегчённо выдохнула: осталось донести эту красоту до адресата и сохранить её по возможности надолго.
Мы с тобой договорились встретиться ранним утром в центре зала нужной станции метро и прибыли почти одновременно: выходя из вагона, я увидела тебя, подбегавшего к месту встречи. Я мысленно взлетела от нахлынувших эмоций. Впрочем, такая реакция на твоё появление (или телефонный звонок) была обычным моим состоянием.
– Привет! – Твои глаза обшаривали моё раскрасневшееся от волнения лицо. – Рад тебя видеть. Какая ты красивая! – Ты взял меня за плечи и рассматривал всю целиком, и я понимала, что мои усилия не пропали втуне, и радостно улыбалась в ответ. Я сильно соскучилась и не могла наглядеться на тебя. Ты поцеловал меня в щёку и летуче улыбнулся. – Пойдём? Электричка ждать не будет.
Ты взял меня за руку, и меня словно подключили к сети высокого напряжения. Для меня это был праздник сердца: желание касаться тебя было неизбывным, порой мне было трудно совладать с собой: именно поэтому тот момент ярко запечатлелся в моей памяти – из-за этого твоего жеста. [1]
1
Когда Станиславского попросили описать глаголом, что значит «любить», он ответил просто: «Хотеть касаться…» – полностью разделяю его точку зрения! (здесь и далее – примечания автора).
Спустя час с небольшим мы вышли на платформу и окунулись в подмосковную осень. Стоял нежный, тёплый сентябрь. Прозрачное небо с невесомыми перистыми редкими облачками, солнечные лучи сквозь редеющую листву, в которых клубилась лёгкая пыль, густой, насыщенный аромат цветов и соломенный запах трав, пожелтевших и запылённых. Живая изгородь из каприфоли,
Радушные хозяева встретили нас очень тепло, я до сих пор помню ощущение душевности и комфорта, которым была окружена весь день, что гостила у них. Волновалась я совершенно напрасно: они оказались милыми, приветливыми людьми. Особенно радовался нашему приезду колли по прозвищу Виня, который, видимо, очень скучал по своему главному хозяину, несмотря на обретённую свободу передвижения с возможностью порезвиться на свежем воздухе после тесноты маленькой квартирки. Он стремительно подбежал к нам, обнюхал меня и приподнялся на задних лапах, уперев в меня передние, бурно дыша и словно даже улыбаясь, и мне захотелось расцеловать его от нахлынувшей радости.
В твоей семье царила редко достижимая гармония: папа трепетно относился к маме, мама заботилась о папе; они любили друг друга, это было видно. И я невольно задавала себе вопрос: почему при таком чудесном отношении друг к другу у них только один ребёнок? Внешне ты оказался похож на отца, но манера поведения, некоторые жесты и твоя летучая улыбка достались тебе по наследству от мамы. Мне хотелось рассматривать неё: она была очень красивой женщиной с правильными, утончёнными чертами лица, немного отрешённой, но вместе с тем нежной и любящей двух своих мужчин; мне показалось, что она и твой отец внешне чем-то схожи друг с другом, словно брат и сестра. Видимо, это был тот редкий случай, когда люди встречают свои половинки, и обстоятельства сложились так, что они встретились под счастливой звездой: создали семью и остались вместе.
Были и гости – несколько человек, друзей семьи, и у меня создалось впечатление, что все они стремятся под сень этой пары, чтобы приобщиться к этому редкому явлению в мысленной поддержке себя, дабы почерпнуть силы для дальнейшей жизни. Понимание всего этого, конечно, пришло ко мне позже, а тогда эти мысли не успели обрести чётких очертаний, витая не очерченными, нечёткими образами, но запомнились на всю жизнь.
Светило мягкое осеннее солнышко, было тепло, день обещал оставаться ярким и насыщенным эмоциями. Всё было исполнено смысла, даже обычные слова и то, что мы делали. Пили чай на веранде, заваренный бабушкой из разных трав, собственноручно выращенных и собранных. Помню красивые тонкие чашечки из белого фарфора, печенье с изюмом, испечённое твоей мамой к нашему приезду, и мою фирменную шарлотку, предложение испечь которую было встречено одобрением, и я споро сварганила душистый пирог из крупных коричных яблок, собранных в саду вместе с тобой (хотелось внести свою лепту в уютную сервировку чайного стола). Для такого пирога лучше всего подходят антоновские яблоки, но их не было, и всё же пирог получился на редкость сдобным и невероятно вкусным, и я была рада, что именно сегодня моё фирменное блюдо мне особенно удалось, и мне были приятны похвала твоей мамы и одобрительная улыбка бабушки.
За чаем разговаривали о музыке (один из гостей был виолончелистом и писал музыкальные композиции; к тому же среди присутствующих не нашлось никого, кто не любил бы этот вид искусства, тем паче если речь идёт о настоящей музыке, способной одухотворить и утешить, прорастая в душе и сердце живительными ростками прекрасного), о литературе (к слову: твоя мама работала литературным редактором в известном издательстве), об архитектуре (твой отец был архитектором и очень хотел, чтобы ты пошёл по его стопам, но ты выбрал собственный путь…). Позже была прогулка в компании Виньки по берёзовому лесу, подступавшему почти вплотную к дачному посёлку, по возвращении – игра в бадминтон и несколько партий в настольное лото, каждая из которых сопровождалась взрывами веселья, просто потому что всем было хорошо.