Прибытие
Шрифт:
Что да?
– Читаю.
– Я выпучила глаза. А это нормально?
– Нет.
Подхожу к раковине, мою руки. Потом сажусь на то место, где стоит чашка с кофе, и отхлёбываю глоток. Перекатываю во рту. Как вкусно. Благодарю. А он улыбается. Той самой улыбкой Тёмного мага.
– Теперь поговорим о твоём отце.
Папа. Да, мама говорила, что тоже с сердцем проблемы. Я задумалась, попивая божественный напиток. Кажется, всё началось с моего побега.
– Пойдём, - поднимаю непонимающий взгляд: а парень уже облачён
– Куда?
– кажется, это первое слово, произнесённое мной после исцеления.
– К отцу твоему.
Встаю, окидываю себя взглядом. На мне домашний халат. А куда делась одежда танцевальная?
Но вместо ответа маг подходит ко мне, обнимает за талию и в следующий миг мы уже в другом месте. Мимолётные объятия, но как же приятно. От меня отстраняются и идут куда-то. Я следую хвостиком по родительской квартире. Как давно я тут не была, долгих три года. Раньше любое напоминание причиняло боль. А сейчас спокойно вспоминаю. Отмечаю, что ничего не изменилось с моего ухода, разве что обои немного выцвели.
Приходим в родительскую спальню. Мама вскакивает, немного растеряно смотрит на мага, затем на меня.
Тёмный проходит мимо и склоняется над папой. Тот лежит с закрытыми глазами, и дыхание едва заметно. Он при смерти?
Да!" - раздаётся голос мага в моей голове.
Маг садится рядом, берёт папину руку.
Золотистое сияние окутывает их двоих. Мы с мамой стоим, боясь шелохнуться. Когда свет пропадает, Тёмный встаёт и выходит, я следом.
Пообщайся с родителями. Я пошёл."
– Но...
Сегодня у тебя постельный режим, а завтра-послезавтра шестица* и неделя*, у тебя два дня. Я приду за тобой вечером недели," - и исчезает.
Иду обратно в родительскую спальню.
Мама взглядом спрашивает, а где, мол, гость?
– Ушёл. Мам, почему ты не сказала, что папа при смерти? Я б нашла целителя. А если бы мы не успели?
Осознание того, что я могла потерять папу дало толчок всем тем слезам, которым я почти никогда не позволяла течь.
Мы с мамой сели в два кресла, что стояли поблизости, и вдоволь поплакали.
– Отец не велел, - начала разговор мама, когда водный поток прекратился.
– Ты же знаешь, он не любит врачей, сам ведь им был.
– Но целители - не врачи.
– Да, но он им не доверяет. Для врача это особенно тяжко. Всю жизнь верить в одно, а потом в один миг всё меняется. Тебя обвиняют в том, что ты не делал, или делал несознательно. Запрещают дальше лечить людей старыми способами, - должно быть это очень тяжело.
– У него стало барахлить сердце, лекарства запретили использовать, а когда ты сбежала, он слёг.
– Мам, но почему ты не сказала?
– Ты бы переживала. А я видела, как ты сама себя неважно чувствовала, когда убегала. Я не могла тебя добить.
– Но ведь можно было переступить через
Должно быть это жутко, осознавать, что всю жизнь ты старался как лучше, пытаясь помочь людям, а вместо этого травил их. И ведь многие врачи даже не догадывались об этом. Им с медицинского ВУЗа втолковывали, что всё это благо, что вот так нужно лечить. А когда ты терял людей, то правда считал, что не виновен, что твоё предписание не могло стать причиной его смерти, что умер он от каких-то других патологий в организме.
И в один миг весь твой привычный мир рушится! Какой же эгоисткой я была! Я никогда не задумывалась о том, каково моему отцу. А потом сама же его и добила, и чуть не потеряла!
Осознавать было больно, но боль уже не была физической. ОН, правда, вылечил меня полностью и отца? Но зачем ему это? Какой-то целительский кодекс, аналог клятвы Гиппократа? Но эта клятва обернулась против людей. Так что же с НИМ?
В скором времени отец очнулся. Мы с мамой ему не сказали про исцеление. Я, вроде как, приехала потому, что ему стало плохо. В общем, задушевно пообщались. А потом я подслушала их с мамой разговор, где он говорил, что чувствует себя молодым, словно и не его лета. И сердце больше не болело. Он даже ходил по лестнице пешком и не запыхался.
На моём лице блуждала улыбка.
Благодарствую!" - и ощущаю, что ОН тоже улыбается.
Вечером на следующий день я простилась с родителями. И хоть эти два дня я не покидала родительской квартиры, но теперь не стоило светиться пред отцом о способе моего перемещения, ведь от папы мы скрыли, кто его лечил. Да и про свои странные отношения с целителем я не рассказывала. Подозреваю, что мама думала, что это я его привела сюда, а не он меня.
Ты меня заберёшь? Мне выйти? Или оставаться в квартире?"
Оставайся, не стоит показываться чужим. Прощайся."
– Я уже пойду, мне пора, - обняла папу, затем маму.
Попросила их не провожать меня и не оставила своих координат. Они не должны знать, а то чего доброго, решат навестить. Я скрылась за поворотом прихожей, нарочно хлопнула дверью, и ощутила, как сзади обняли меня за талию, и комната вмиг сменилась на мою.
– Ну, мне пора.
– Постой, может, побудешь ещё немного. Я что-то приготовлю..., - мне не хотелось его отпускать, уж не знаю, почему. А ещё хотелось как-то отблагодарить.
Он остался. Я приготовила какое-то рагу, ещё суп умудрилась сварить. Хорошо, что сейчас техника позволяет скороварить. Мы так и не познакомились.
– Меня Аристарх звать, - сказал Он, когда доел.
– Благодарю, всё было очень вкусно.
Но мысленно можешь звать меня Буреломом."
– Я Ария.
Да, я знаю. Когда лечил, выяснил. А ещё, что истинное имя у тебя другое. Поэтому и сказал про своё, чтоб мы были в равных положениях."