Причалы любви. Книга вторая
Шрифт:
– А за вами тоже приглядывают? – решилась пошутить Лена.
– За мно-ой?!
– А что?
– Я убежденный холостяк, Елена Леонидовна, разве вам об этом не доложили?
– Пока нет, – засмеялась Лена.
– И только сегодня, глядя на вас, я слегка засомневался в своем убеждении…
– Теперь, друзья, – вновь подал голос Бородулькин, – давайте выпьем за всех вместе: за учителей и учеников! Одно из мудрых латинских изречений звучит так: учись от ученого, но неученого сам учи! Вот это и есть главный принцип нашего общения, за него и выпьем!
И опять все выпили по глотку, так что Лена невольно отметила: «А вина-то у них не так уж много уходит».
Перед
– А нельзя нам сейчас уйти?
Борис тоже оглянулся и упрекнул:
– Лена, как можно!
– Хорошо, хорошо, – быстро согласилась она, – я думала, быть может, у них принято…
– Сейчас только все и начинается.
– Что, Боря?
– Увидишь… Потерпи немного.
Перед тем, как вновь пригласить к столу, потушили верхний свет и зажгли свечи. Хрусталь в громоздких сервантах засветился на гранях рубинами и агатами, и, собственно, только теперь можно было в полной мере оценить благородство редкого стекла.
– Вы не устали? – подошел Бородулькин к Лене.
– Ну что вы!
– Устали, – не стал слушать ее Петр Самойлович. – Да и мудрено ли: новые люди, новая обстановка. Но потерпите, сегодня мы засиживаться не будем. А если желаете, сразу после кофе можете пройти в молодежную комнату. Там будет музыка. Вы какую предпочитаете: серьезную или, как принято теперь говорить, легкую?
– Хорошую, – неожиданно для себя ответила Лена.
– Да? – профессор Бородулькин с любопытством посмотрел на Лену. – Это мне нравится. Я лично страстный поклонник Листа. Люблю Бетховена и не переношу Мусоргского. Все понимаю: его значение, его новаторский классицизм, если так можно выразиться, но – не принимаю. Хоть убей, мне его музыка кажется надуманной, с излишней претенциозностью… Н-да. А вам?
– Собственно, – она ничего не могла вспомнить из Мусоргского, – я с вами отчасти согласна. – И поспешно добавила: – А мне очень нравится Бах.
– Бах? Ну конечно! Орган, полифония… В Риге его слушают при свечах. Вы бывали в Риге?
– Нет.
– Вам непременно надо там побывать. До конца Баха можно узнать только там. Я имею в виду наше Отечество. Ведь для его сочинений нужен не только настоящий орган, но и соответствующее помещение. О-о, у них есть великолепные соборы. Но мы еще поговорим об этом. Хорошо?
Бородулькин привел Лену к ее месту и заботливо пододвинул стул.
«Вот кто по-настоящему интеллигентный человек, – восхищенно, с обожанием думала Лена. – Образованный, умный, начитанный… А сколько такта! Внимания! Ведь кто я для него – никто! Просто жена сотрудника, одного из многих. Да и сотрудника-то какого? Вчерашнего врача из провинциального городка. Таких тысячи. Десятки тысяч. Нет, надо быть врожденным интеллигентом, чтобы так вот…»
– Вам кофе с коньяком? – старательно исполнял свою роль Лазорский.
– Нет, что вы!
Напрасно, коньяк у профессора французский. Потом, острая пища, вино – все это угнетает организм, а вот коньячок взбодрит вас. Но если вы не желаете…
– Я не люблю с коньяком.
– Хорошо.
Кофейный сервиз из японского фарфора, глянцевито-черный, с золотыми ободочками, восхитил Лену. Случайно задев чашку серебряной ложкой, она услышала долгий, ни с чем несравнимый звон.
За кофе пошел беглый и самый разнообразный разговор. Словно выполнив какой-то ритуал, отдав дань благопристойности и сдержанности, все разом заговорили, задвигали
– Теперь никто уже не спорит о том, что существует биологический центр Земли, – говорил Лазорский, – хотя еще вчера за это утверждение вас могли хорошенько взгреть. Биологическое поле становится таким же фактом, как само существование человека. Вы только родились, сделали первый вдох, а в биоцентр уже пошла шифровка, естественно, биологическая шифровка, о вас… Любое изменение в организме, любое проявление нашей самостоятельности – это всего лишь команды биоцентра.
– Ну, это вы хватили, – не выдержал молчавший весь вечер племянник Бородулькина, которого можно было называть просто Гошей.
– Я хватил?
– Конечно…
– А вы, Гоша, знакомы с трудами Вернадского?
– Допустим.
– Знакомы или нет?
– Читал, – нахмурил широкие брови Гоша.
– Ах, вы читали, – усмехнулся Лазорский, – а их изучать надо. Вы когда-нибудь думали о том, почему в средневековье жили ведьмы и почему охотились за ними? Борьба с еретиками? Верно! Но не только… Ведь чтобы объявить тысячи людей причастными к дьяволу, на то надо какие-то основания иметь: хотя бы одного человека, который был действительно причастен к нечистой силе. Дыма баз огня, как вы прекрасно знаете, не бывает. И такие люди были. Да-да! Люди, причастные к нечистой силе, а попросту, если перевести на современный язык, обладавшие повышенным биологическим полем. Понятно, я надеюсь… С принципом магнитных волн вы, надо полагать, знакомы? Так вот, здесь то же самое. Только от нас в центр и из центра к нам поступают биоволны… Мы с вами нормальные, «типовые» биопередатчики и биоприемники, а есть отдельные индивиды, у которых мощность приема и передачи биоволн в десятки, а то и в сотни раз сильнее наших. Хотя бы вот эта женщина из Грузии, Джуна Давиташвили. Ведь этот феномен вы отрицать не будете? Нет! А почему не будете? Да потому, что о нем вы прочитали в «Комсомольской правде», и не просто статью любознательного журналиста прочитали, а еще и комментарий академика, Героя Социалистического Труда, Кобзарева, которому вы не можете не верить. А там он, академик Кобзарев, между прочим, и такое вот пишет, – Лазорский достал из нагрудного кармана маленький аккуратный блокнот и быстро зачитал: – «Об этих полях и о роли, которую они играют в жизни и, в частности, в экстраординарных психофизических явлениях, мы до сих пор почти ничего не знаем. Важность исследования этих полей, изучение механизма их генерации и механизма воздействия на организм вряд ли можно переоценить…»
За столом притихли, но Гошу все сказанное ничуть не смутило.
– И все же это шарлатанство, – упрямо наклонил он крупную голову. – Тысячи, десятки тысяч человек под топор инквизиции. Они что, все с биополем? Шар-ла-тан-ство!
– Смотря что подразумевать под шарлатанством…
– А вот именно то, о чем вы говорите.
– Прекрасно, – казалось, Лазорский даже обрадовался возражению Гоши, так весело блеснули его маленькие, круглые глаза, так энергично положил он раскрытую ладонь на стол…
– Елена Леонидовна, можно мне с вами посидеть? – перед Леной стояла Эльза Карловна Бородулькина. – Знаете, так хочется поговорить со свежим человеком.
– Конечно! Садитесь, пожалуйста, – привстала Лена, неловко подтолкнув локтем Лазорского.
– Вы уж простите меня, старуху, за бесцеремонность…
– Да что вы, я очень рада…
– И потом, – не дослушала Эльза Карловна, легко опускаясь на стул, – если сцепились Эдуард Иванович с Гошей – это надолго… Признаюсь вам честно, все это чересчур умно для того, чтобы было интересно.