Причастие мёртвых
Шрифт:
— Альбинка как раз из лучших, — вспомнил Мартин к слову, — та девушка, которая первой к тебе пришла.
Заноза кивнул, мол, принял к сведению.
Зуэль был Мастером. С большой буквы. И знал об этом. Понял, еще пока учился, еще до того, как успел сделать первые серьезные шаги в карьере танцора. По причинам, остававшимся для Мартина загадкой, осознание своей исключительности заставило его забыть о сцене. Люди, они, вообще, разные, а гении еще и долбанутые, это правило без исключений. Зуэль решил, что ему нельзя танцевать на сцене, решил, что нельзя, чтоб его видели слишком многие, и черт знает, что там он еще себе решил. Хотя, судя по действию, которое оказывали на зрителей
И он открыл «Нандо». Влез в долги, в кредиты, но наскреб денег, хватило, чтоб купить дешевую двухэтажную коробку на окраине. Персонал он набирал с бору по сосенке — студентов и просто молодежь, ищущую если не работу, так подработку. Они и были его первыми учениками. К тому времени, когда Мартин, демон, знавший об Искусстве и о танце все, что только могут знать демоны, появился в клубе, «Нандо» уже успел стать легендой.
— И это среди тех, кто самого Зуэля не видел. А он редко танцует, и только для своих. Для тех, чьи мозги не жалко, — Мартин ухмыльнулся. — Был бы он демоном, я б решил, что он души вынимает, веришь?
— А он точно не демон? — Заноза, напившийся крови, спокойный за судьбу плаща, довольный отсутствием окон в баре и наличием здесь бурбона (последнее стало для Мартина приятным открытием), готов был принять любой ответ.
Наверное.
Мартин предпочел не проверять, и сказал правду:
— Он человек. Гениальный. Хоть и не сказать, что очень умный. Но он знает, что я — демон. Когда шеф выяснил, что я тут бываю… и что даже пару раз танцевал… В тедни! — уточнил Мартин быстро, — когда тут все свои, и все лучшие. Просто, это… танцевать с тем, кто умеет, с той же Альбинкой, или с Иссой, или с Оксанкой, их так-то немного, лучших учениц. Заноза, это как на ножах драться с тем, кто умеет. Почти такой же кайф. Я не знаю, как тебе объяснить. Может, как перестрелка с еще одним таким же стрелком, как ты?
Заноза пожал плечами:
— Я люблю драться. И танцевать. И стрелять. Я тебя понял, не напрягайся. Что твой шеф? Уволил тебя, и ты устроился сюда работать?
— Почти угадал. Меня сюда внедрили. Считалось, что «Нандо» — одна из точек сбыта кутамары.
— Дурь?
— Да, только кибердековая. Включаешь, смотришь, крышу сносит, потом необратимые изменения психики, потом — всё.
— И ты доказал, что в «Нандо» своей дури хватает, посторонней им не надо?
— Я их отбил у сбытчиков. Ну… вышло так, — Мартин вздохнул. Хвастаться он не любил, а получалось, что хвастается. — Убил всех просто. Сначала здешних, московских, а потом по всему каналу прошел, до изготовителей, и там тоже всех убил.
— То есть… — Заноза приподнял бровь, — слова «убил всех просто», это не русская идиома, означающая, поразил в самое сердце, а нормальное английское: «allhaskilled»? Радикально. У нас с Турком пока не получилось. Всех.
Кажется, по поводу того, что он слишком много хвастается, Мартин мог не переживать. С точки зрения Занозы массовые убийства были не поводом для гордости, а необходимостью. С точки зрения его Хасана, видимо, тоже. Интересная у них там жизнь, в Лос-Анжелесе. Почти такая же интересная, как в Москве.
— И с тех пор Зуэль знает, что ты демон?
— Ну, да. Как-то так вышло. Он догадался. Не знаю, может, люди меньше убивают?
— Люди убивают не так, Мартин, — прозвучал рядом резкий, немного каркающий голос Зуэля. — Я вас не подслушивал, но кое-что, все же, услышал. И раз при твоем юном друге можно говорить откровенно, — темнокожий танцор чуть поклонился Занозе, — я скажу откровенно. Люди не рвут других людей на куски вот такенными когтями, — он показал
Пальцы у Зуэля были длинные, и заявленный размер впечатлил даже Мартина. Он у себя таких когтей не помнил.
— В результате меня на полгода сняли с оперативной работы, — сказал Мартин.
Заноза прикинул, что в его мире сделали бы с сотрудником госбезопасности за убийство нескольких десятков человек. Сделать могли разное — в зависимости от количества свидетелей убийства. В случае Мартина, похоже, свидетель был всего один, да и тот не спешил о себе заявить. Так что и Мартин был в порядке, подумаешь, поработал полгода в кабинете, и с Зуэлем ничего смертельного не произошло.
Хотя, высоченный и невероятно худой негр сам походил на смерть. Запавшие щеки, крючковатый нос, огромные глаза со сверкающими белками — это не просто смерть, а какая-то особо страшная. Но так выглядели многие танцоры. Если изнурять себя репетициями, ни черта не жрать, много пить и все время нервничать, поневоле превратишься в страшилище. На сцене эти люди преображались, а вне сцены, вроде как, и не жили.
А, вообще, угораздило, конечно. Мартин, значит, федерал? Еще и из отделения по борьбе с наркотиками? Пофиг, что кибернетическими. Дурь, она всегда дурь, хоть на нее смотри, хоть жри, хоть в вены коли. А с виду нормальный же парень. Интересно, сколько демонов состоит на службе у федералов, в том мире, в родном? И ведут ли они между собой демонические войны за свои демонические интересы, используя людей как игровые фишки? Борьба за души между ФБР и ФСБ? Или, того веселее, между АНБ и ЦРУ? В России-то точно все между собой перегрызлись.
— В результате, Мартин всегда может найти в «Нандо» и приют, и работу, — добавил Зуэль.
— Спасибо, конечно, — пробормотал Мартин с большим сомнением, — но если мне понадобится работа, я лучше открою частное детективное агентство.
Учитывая, чем славен «Нандо», Заноза бы тоже засомневался. И тоже предпочел бы частное детективное агентство.
Он подумал про «Турецкую крепость» и настроение стремительно начало портиться.
Хасан не звал его туда. За тринадцать лет ни разу не предложил там работать, даже ни разу не попросил помочь в чем-нибудь. Оказавшись в Алаатире, они вдвоем заручились поддержкой тийрмастера, вдвоем расчищали себе место для обитания, вдвоем объясняли всем, кто заслуживал объяснений, кто они, что они могут, и почему их можно бояться, можно уважать, но нельзя с ними ссориться. Да хрен ли там, они охотились вместе! И этого, последнего, было более чем достаточно. Но Заноза не мог понять, хоть дерись, хоть убей его снова, почему Турок не предлагает ему работать на «Крепость».
Кто лучше? Да никого! Во всем мире никого лучше не найти.
— Слишком хорош, — только и сказал Хасан, когда Заноза однажды потребовал объяснить, чем не угодил. — И так тоже бывает.
Нет. Заноза знал, что так не бывает. Нельзя быть слишком хорошим, можно быть или лучшим или не лучшим. И если тебе достался кто-то, лучше кого нет, нельзя от него отказываться. Хасан не звал его работать в «Турецкой крепости» по той же причине, по которой не принимал слишком дорогие, по его мнению, подарки. А Заноза не мог этого понять, так же, как не понимал отказы от подарков. Для Хасана ничего не могло быть слишком хорошо или слишком дорого. Зато могло быть недостаточно хорошо. Могло быть плохо. Быть самым лучшим и быть при этом недостаточно хорошим — кто на такое способен? Ну, разумеется, Заноза. Ходячий калейдоскоп психозов и комплексов, который каждую ночь открывает в себе что-нибудь новое.