Причуды южан. Ироничный фарс
Шрифт:
– Мы, южане, умеем веселиться, – обратился к Матвею Александр. – Этого у нас не отнять.
– А нашим Кирой просто зачаруешься! – добавил Андрей.
– Ну, а ты, чего ты стоишь? – набросился на Иосифа Матвей. – Иди же, раструси свой живот…
– Займусь гимнастикой, дорогой Матвей! – заверил его Иосиф, расправляя могучие плечи.
– Пора уж! Но и танец – в самый раз. Ну-ка! Жених недоделанный, – процедил себе под нос Матвей, и вслед за Иосифом вытолкнул в круг и Александра. – Прыгайте, пока ноги держат…
И сухопарый
Спартак надел свой новый костюм, обул новые изготовленные дедом штиблеты, гладко выбритый и надушенный появился в салоне перед матерью в приподнятом настроении.
– Что же это такое? – Мария не удержалась от ревнивого выговора. – Не успел приехать и уже бежишь из дому. Или мы, родители, за тобой не скучали? Или не к нам вернулся?
Спартак не ожидал от матери такой реакции, замер на месте, точно посрамленный.
– Ну конечно, домой, мама, к тебе и дедушке приехал, – улыбнулся он, изумленный.
– И мы хотим порадоваться, наглядеться на тебя…
– И Катя ждала, звонила, скучала, – смутился он.
– Ну да, ну да, – согласилась с ним мать, но как-то с поддевкой.
– Такой куколкой стала. Не по дням, а по часам хорошеет.
Вряд ли потребовалась бы особая материнская проницательность, которая позволила бы безошибочно установить истинную ценность признаний сына – радость была написана на его лице.
– Вот те на! – Мария округлила глаза так, словно с этой минуты теряла единственного сына. – По-твоему, я не вижу Катю? Считай, каждый день проходит мимо меня.
– Это и плохо, мама! – упрекнул он ее. – Пригляделась! А вот если бы ты посмотрела на нее моими глазами…
– Где уж мне, сынок мой любимый. Твои глаза – вон как горят, а мои, похоже, остыли. Всякого в жизни насмотрелись.
– Да ты у меня – самая наикрасивейшая женщина на свете!
Спартак оторвал мать с дивана и закружил в салоне в танце под собственный аккомпанемент, да так стремительно, что полетели в разные стороны ее домашние шлепанцы. Сделав два-три вальсовых тура, он усадил ее на прежнее место, заверяя:
– Завтра, мама, из дому – ни на шаг. Высплюсь – и буду с вами…
Марию волновало другое и, справляясь с дыханием, призналась:
– Не подумай, что я против Кати. Внешностью господь бог ее не обделил. Но что это, скажи на милость, выставлять свое красивое тело на всеобщее обозрение?! – Она потеребила воротник нового халата нежного небесного цвета. – Какой нормальный человек стал бы потворствовать девчонке-малышке на бог весть какое занятие?! А дядюшка ее в любом деле свою выгоду высматривает…
– Мама! Зачем же ты так?!
– Знаю, что говорю! Думаешь, только для тебя берегут прелести Кати? Ради собственной выгоды Кира способен на все!
– Ну, причем
– Наивный, – осуждающе закивала головой Мария. – Катя делала и будет делать все, что подскажет всемогущий дядя. Скажу больше. Он ей и мужа присмотрит, если не подыскал уже, – она покосилась в сторону соседнего дома. – Только бы мощна была побольше.
– Катюша не из того теста.
– Яблоко от яблони недалеко падает, детка.
– Они сами во мне заинтересованы, – усмехнулся сын. – Хотят, чтобы возглавил строительство.
– Вот оно! Затягивают рыбешку в сети!
Мария увидела свекра, замешкавшегося под кухонной аркой, и раздумала продолжать спор.
– Похоже, запилила тебя мать, – мягко упрекнул Григорий.
– Не видишь, торчат одни святые мощи, – выпалила Мария.
– Были бы крепкими кости, дочка, мясо нарастет, – подмигнул внуку старик. – Помню, как однажды появилась у нас в доме Катя. Встречал я ее: «Добро пожаловать, невестушка!» До чего же хорошенькая. Была одета в светлое платьице, усыпанное нежными ромашками. Загляделся!
– Кстати, забегал этот бездельник, – поспешила перевести разговор Мария, чтобы выпустить из себя еще одну порцию критики. – С каких это пор Дима стал твоим другом?
– Как же – соседи, – взял под защиту парня Григорий.
– Ты – инженер-строитель, а он – извини меня… – не уступала Мария.
– К чему такая антипатия к Диме, дочка?
– Кривляка. Шут. Может, и не виноват парень. Разбаловал его Кира. Делает похожим на себя…
– Мама, ты меня любишь?
– Эх, мой хороший…
– Все мы, мама, рано или поздно расстаемся с детством, – Спартак приостановился у двери перед тем, как выйти. – У каждого свое время. Главное, чтобы вышли на правильный путь…
– Повзрослел наш парень, дочка, – сказал вслед внуку Григорий.
– С богом, сынок, – поцеловала его мать, но и от привычного наставления не воздержалась:
– Не задерживайся…
Из ярко освещенных кафетерий, расположенных вокруг площади, вырывалась наружу ритмичная музыка. Стоял теплый лунный вечер, людный парк жужжал голосами неугомонной детворы, носившейся вокруг фонтана.
Катя и Рита прошли по своей любимой аллее, сели на свободную лавку, расслабившись после утомительной демонстрации.
– Спартак, хорошая моя, должно быть, подался в святые, – Рита убрала со лба клок волос, возобновив новый виток наставлений. – Говорю к тому, чтобы не сказать что-то хуже. Сама знаешь, сколько развелось нынче аномальных…
– И взбредет же такое тебе в голову! – Катю задел неуместный наговор подруги.
– Сколько времени ты с ним, и он еще не соизволил сделать тебя женщиной! – перешла на более резкий тон Рита. – Никто не поверит, расскажи такое кому. Может быть, нужно сводить Спартака к врачу? А что? Вполне возможно, у него проблема. Нужно поговорить с Димой. Пусть займется…