Приди ко мне, любовь
Шрифт:
Сильные, понятные и своевременные репортажи, в основе которых лежали личный опыт и мастерство, – вот что должно было стать залогом успеха «Экзэминер». Хит намеревался изменить периодичность выхода газеты, добавив воскресный выпуск. Кроме того, он хотел изменить структуру макета самого издания таким образом, чтобы все рекламные материалы печатались бы на внутренних, а не на внешних полосах. И еще он задумал увеличить размеры заголовков не просто на один-два пункта, а в два, а то и в три раза. Тогда бы газета выгодно отличалась и от «Геральд», и от «Джорнэл», поскольку крупными, броскими заголовками «Экзэминер» сразу привлекала бы
В дверь кабинета главного редактора «Экзэминер» постучали.
– Войдите, – крикнул Хит, узнав Дэймона Редмонда по характерному озабоченному стуку. Рэйн занимал единственную отдельную комнату на всем этаже, а компаньону был отведен уголок в большом помещении, где работали остальные сотрудники редакции. Такая расстановка преследовала две цели: во-первых, Редмонд становился менее замкнутым и более доступным для всех работников; во-вторых, он, как выпускающий редактор, имел возможность непосредственно контролировать рабочий процесс. У Дэймона была странная привычка каждые полчаса вставать из-за стола и разминать ноги. Он медленно прогуливался по бухгалтерии, редакционному отделу, наборному цеху, цепкий взгляд его черных глаз подмечал каждую деталь, каждую мелочь.
– Что-нибудь новенькое? – спросил Хит, не отрываясь от рукописи, лежавшей перед ним.
– Еще один ответный удар по ратификации Четырнадцатой поправки. По телеграфу передано сообщение о землетрясении в Сан-Франциско. На питьевом бачке в углу редакционной появилась новая вмятина.
– Дэймон, я испытаю неимоверное облегчение, если ты перестанешь сваливать в одну кучу землетрясения и вмятины на бачках.
На лице Редмонда возникла одна из редких улыбок.
– Но я-то знаю, последствия которой из двух новостей мне придется незамедлительно испытать на себе.
– Всегда удивляюсь, откуда в тебе столько сострадания?
– Возможно, мой характер изменится к лучшему, если я не буду вынужден просиживать в редакции до трех часов утра, чтобы подготовить номер в печать.
– Когда у тебя появится жена, к которой ты должен будешь спешить после работы, я начну чувствовать себя виноватым… по отношению к ней.
– В таком случае я сразу же поставлю тебя в известность, как только появится подходящая кандидатура на это место.
– Уверен, что где-то тебя поджидает красавица, – сухо ответил Хит. – Но ты найдешь ее гораздо быстрее, если станешь обращать свое драгоценное внимание сначала на женские достоинства, а уже потом на родословную, а не наоборот.
– Мне с детства привили здоровое уважение к хорошей родословной и знатному генеалогическому древу. Ты сам знаешь, плохая кровь не замедлит сказаться на потомках.
– Не собираюсь переубеждать тебя, но, по-моему, не так уж и важно, кем был прапрапрадедушка твоей избранницы. Ведь не с ним ты будешь ложиться в постель каждую ночь, не так ли?
– Я полагаю, что нет, – ответил Дэймон. Хит мгновенно изменил тему разговора:
– Так зачем ты пришел?
– Транспорт. У подъезда дежурит всего один извозчик, который
– Хорошо, я понял. Мы наймем еще одного извозчика.
– И еще, – вежливо продолжал Дэймон. – Ко мне тут подходили представители разных отделов, пожелавшие остаться неизвестными. Они просили поговорить с тобой о том, что есть у всех членов бостонской газетной братии, у всех, кроме «Экзэминер».
– Какого черта им еще недостает?
– Швейцара.
– Швейцара? – скептически переспросил Хит.
– Да, швейцара, чтобы собирать визитные карточки у посетителей.
– Черт побери!
– Таково соображение престижа.
– Передай им, – ответил Хит с угрожающим спокойствием в голосе, – что мы обязательно поставим у дверей швейцара, едва они начнут выпускать газету, которую можно будет использовать не только в уборной.
Заканчивалась отделка дома Рэйнов. Легкая паника охватила Люси, когда привезли новую мебель, и она очутилась посередине прихожей в окружении рулонов обоев, развернутых прямо на полу. Хозяйка кружилась как белка в колесе; со всех сторон на нее сыпался град вопросов.
– Миссис Рэйн, куда прикажете поставить этот стол?
– Миссис Рэйн, это обои для первой комнаты на втором этаже или для второй комнаты на первом?
– Извините, мэм, вы хотели поставить этот диван у стены или по центру?
– Миссис Рэйн, вы просили покрасить лепнину в столовой в голубой или кремовый цвет?
– Стоп! – выкрикнула Люси, схватившись руками за голову. Сделав глубокий вздох, она медленно посмотрела в глаза каждому из вопрошавших и быстро выдохнула:
– Этот стол нужно поставить между двумя бархатными креслами в гостиной. Обои – первая комната, второй этаж. Диван должен стоять у стены. Лепнину покрасить в кремовый цвет.
Едва получившие ценные указания рабочие рассеялись по дому, как в дверях прихожей возникла очередная пара посыльных, обвешанная множеством пакетов.
– Миссис Рэйн…
– Миссис Рэйн…
Если бы еще хоть один человек произнес в это мгновение ее имя, Люси, наверное, сошла бы с ума…
– Мистер Рэйн, вы хотели меня видеть?
– Да, – сказал Хит и, отшвырнув перо, облокотился руками о стол. – Садитесь, Бартлет.
– Спасибо, сэр.
– Вы припоминаете наш разговор двухдневной давности по поводу персональных интервью?
– Конечно, сэр.
– Так как это относительно новая область деятельности в журналистике, никому до сих пор не удавалось написать что-нибудь приличное по данной теме. Исключение составляет чикагская «Сан» и, пожалуй, нью-йоркская «Трибюн». Однако интервью очень важны и для нашей газеты, Бартлет. Жизнь известных людей интересует читателей.
– Я помню, вы говорили мне…
– Когда вы настраиваетесь, Бартлет, и собираетесь с мыслями, у вас получаются довольно… сносные работы. А посему именно вам я и поручил взять интервью у мэра города Шортлефа.