Приди ко мне, любовь
Шрифт:
Пристальный взгляд голубых глаз Рэйна буквально пригвоздил к стулу молодого репортера. Тот тревожно заерзал на месте. У главного редактора «Экзэминер» был разработан собственный метод руководства, и он старался придерживаться избранного курса. Сочетание свирепого, пронизывающего взгляда и мягкой манеры речи способно было выбить из колеи даже очень дерзкого, нахального сотрудника.
– Сэр, позвольте мне объяснить, почему…
– Бартлет, вы, кажется, позабыли, что я вам когда-то говорил.
– А что именно, сэр?
– Людей не интересуют старые новости. – Хит замолчал и неожиданно громко хлопнул ладонью по столу, заставив Бартлета подскочить на стуле. Главный редактор не упускал случая воспользоваться театральными эффектами в общении с подчиненными. – Черт побери, всем уже давно известно, что Шортлеф ездил в Гарвард. Все давным-давно знают о его намерениях построить
– Но, сэр, когда я брал интервью, в приемной мэра было полно народу…
– Ну и что? – Терпение Хита стремительно падало к нулевой отметке. – Какое это имеет отношение к вашему заданию?
– Джентльмен не может позволить себе докучать кому бы то ни было вопросами в присутствии посторонних.
– Бартлет, – простонал Рэйн. – Боже милостивый! Это же ваша работа! Вы не понимаете? Нет, вы не понимаете. – Он тяжело вздохнул, подумал несколько секунд и вновь обратился к репортеру, который очень напоминал ему барана:
– Ладно, сформулируем задачу таким образом, чтобы вы ее наверняка поняли. Отправляйтесь к Шортлефу и попросите его кое-что уточнить…
– Но…
– Если он будет возражать, скажите ему в лоб, что вряд ли дурная слава пойдет на пользу мэру Бостона. А когда будете брать интервью, понимаете, Бартлет, брать интервью, а не выдавливать из себя никчемные вопросы, спросите у него о пожарной команде или о тарифах. Единственное условие – вопросы должны быть свежие, спорные, понимаете? И если вы сумеете привезти мне ответ хотя бы на один из них, всего на один, Бартлет, я увеличу вам жалованье на десять процентов. Сразу. Вам все ясно?
– Да, сэр.
– Дерзайте, Бартлет. Постарайтесь задать мэру побольше каверзных вопросов, потому что за десятью процентами идут пятнадцать, потом двадцать и так далее…
Новый дом четы Рэйн был почти готов, набран полный штат прислуги, включая кучера, повара, двух горничных и привратника. У миссис Рэйн появилось много свободного времени. Одна дама, с которой Люси познакомилась в магазине, пригласила ее в Клуб новоанглийских женщин, проводивший по пятницам лекции и совместные ленчи. Чтобы как-то развлечь себя, Люси завела множество новых знакомств и стала посещать общественные собрания и салонные дискуссии. О как они отличались от тех клубных заседаний, на которых она присутствовала в Конкорде! В салонах Бостона и словом не упоминалось о модных нарядах, мелких городских скандалах и любовных похождениях. Местные светские дамы предпочитали обсуждать вопросы политики, литературы, слушать лекции известных политиков и деятелей просвещения. Но самое главное – они спорили! Конечно, вежливо, но спорили – о преимуществах и недостатках, о будущих переменах. Люси с восхищением внимала всему: как выступал иностранный государственный деятель, как спорили два заслуженных профессора из Гарварда.
Люси жадно впитывала в себя новые сведения и свежие идеи. А в какой восторг приходила она, когда в разговоре с мужем ей удавалось блеснуть пониманием той или иной ситуации. Велико было удивление Хита, когда он слышал от жены ту информацию, которую его газета, да и другие тоже, находили подчас с большим трудом. Изредка на ужин к Рэйнам приезжал Дэймон, особенно если ему и Хиту приходилось допоздна задерживаться в редакции. Первый раз после такого ночного визита Люси бурно возмущалась, убеждая Хита, что ей вовсе не нравится принимать незваного гостя в неподходящем домашнем виде, с ненакрытым столом. Причина недовольства, впрочем, объяснялась чрезвычайно просто: хозяйку не устраивала компания Дэймона. Но Рэйн возражал Люси, что, дескать, у Редмонда нет столь прелестной и очаровательной супруги, как у него, а посему, пропустив обед или ужин в родном доме, ему оставалось либо
Впрочем, противоречивая натура Люси Рэйн отметила, что редкие ужины с голодным потомком известной фамилии были ей не столь неприятны, как первый обед в ресторане Паркера. Постепенно Дэймон привык к непосредственной и живой манере общения между супругами, смирился с неподдельным интересом Люси к газетному делу и как-то незаметно стал другом семьи. Когда он пересказывал свежие городские новости, Люси часто хохотала до слез, настолько тонкими юмористическими и ироническими комментариями сопровождались эти рассказы. Дэймон теперь чувствовал себя менее скованно и настороженно в разговорах с Люси, улыбка все чаще и чаще освещала его красивое, холеное лицо. И уже не раз Люси замечала, что когда она рассказывала о новостях, услышанных на лекциях или в клубах, то черные как уголь глаза Редмонда задерживались на ней. Этот внимательный, порой чересчур пристальный взгляд приводил ее в крайнее смущение. Несмотря на богатое наследство и известное имя, Дэймон производил на нее впечатление человека без дома, семьи. Для нее он был одинок, как и Хит во времена, предшествующие их свадьбе. Представление о полном, даже беззащитном одиночестве этого человека пробудило в Люси неосознанное робкое сочувствие и повышенное внимание. Как ни странно, это отношение нашло встречный отклик в сердце Дэймона: он стал заметно мягче относиться к жене своего компаньона.
Исключительно благодаря положению Дэймона, его влиянию (хотя он сам и не прилагал к этому особых усилий и не захотел принять благодарности от Люси) Рэйны были приглашены на званый вечер, который устраивался в честь выборов нового уполномоченного представителя города. Неписаное светское правило гласило, что получить подобное приглашение могли только те, кто прожил в Бостоне не менее года, – новичкам решительно отказывали в этой «привилегии». За этой честью, подтвержденной красиво оформленными карточками, гонялась добрая половина города, а Дэймон просто привез их однажды к ужину во внутреннем кармане пиджака и передал Люси, когда они садились за стол.
– О, мистер Редмонд, – только и смогла выговорить Люси, с восхищением взглянув на благодетеля, и в изумлении принялась рассматривать приглашения. – Как это мило с вашей стороны, как это… Я даже не подозревала, что такое возможно! Как вам это удалось?
– На самом деле, миссис Рэйн, я преследовал лишь собственную выгоду, – заметил Дэймон, как всегда безразлично пожимая плечами. – У меня богатый опыт участия в подобных мероприятиях, и я прекрасно знаю, что, кроме скуки, этот вечер ничего не обещает. Поэтому я решил, что нам втроем будет легче пережить однообразие ситуации.
Люси насмешливо взглянула на Хита и отдала ему билеты.
– Следует ли нам принимать подарок, который вручается с явным умыслом? – спросила она мужа, и в ответ ехидные искорки вспыхнули в его глазах.
– Не знаю как ты, милочка, а я не привык смотреть в зубы дареному коню.
Первый выход в бостонский свет был событием чрезвычайной важности для Люси и требовал значительного времени для подготовки вечернего туалета, прически, сотни прочих крупных и мелких вещей, без которых настоящая женщина не ступит и шагу за порог собственного дома, не то что появится на публике. В жертву предстоящему вечеру миссис Рэйн принесла даже ставшие традиционными для нее пятничные лекции в Клубе новоанглийских женщин. С помощью служанки Люси вымыла волосы и ополоснула их лимонным соком, разбавленным водой. Далее в ход были пущены бесчисленные шпильки, с помощью которых прекрасные волосы Люси были уложены в модную прическу: букли, а сзади, по спине и шее, – длинные свободные локоны. Роскошное платье из черного парчового атласа, расшитого золотыми и серебряными листьями, могло довести до обморока самую взыскательную великосветскую модницу. Безусловно, невозможно забыть о глубоком декольте, оно заманчиво открывало нежные плечи и томительные округлости прелестных форм хозяйки. Талию, стянутую тугой шнуровкой, подчеркивал широкий расшитый пояс, а плавная линия бедер неожиданно обозначалась мелкими сборками на юбке. По самым скромным оценкам этот туалет можно было определить как умопомрачительный. Разглядывая себя в зеркале, Люси пригладила указательным пальчиком черные брови, немного покусала губы, дабы придать им алый цвет.