Приди, полюби незнакомца (Где ты, мой незнакомец?) (др. перевод)
Шрифт:
— Неужели здесь нет гостиницы?
Его добродушие мгновенно сменилось кривой усмешкой. Он мрачно взглянул на Ленору.
— А разве с Эштоном Уингейтом вы жили раздельно? Не похоже, что тебе так уж плохо у него было, вы даже целовались при всех.
Ревность и ненависть к Эштону проявились так очевидно, что Ленора, понимая, что опасность дуэли все еще существует, постаралась увести разговор от того, что в действительности происходило в Бель Шен.
— После несчастного случая меня поместили в комнату для гостей, и Эштон вел себя как
Малкольм задумался на момент, переваривая услышанное, но поверил или нет, сказать трудно.
Усевшись на стул, он вытянул перед собой ноги.
— Ленора, ты говоришь, что совсем меня не помнишь. Я пытаюсь понять, но мне трудно, ведь когда-то мы были так близки. — Нагнувшись, Малкольм похлопал по подушке, лежащей на ближайшей кушетке. Присядь, дорогая, и давай немного поговорим. Я уверен, что вдвоем нам удастся лучше справиться с твоими проблемами.
Ленора перевела холодный взгляд на его взъерошенные волосы. Садиться ей вовсе не хотелось, но и придумать какой-нибудь вежливой отговорки она не могла. Она неохотно прошла между двумя стульями и осторожно присела на краешек кушетки.
— Расслабься, радость моя, — увещевающе сказал Малкольм. — Я ведь не какой-то монстр, готовый разорвать тебя на куски. — Он поднялся и подложил ей под спину обшитую шелком подушку.
— Ну вот, так лучше, откинься-ка, — сказал он, кладя ей руку на плечо.
Ленора резко оттолкнула ее и, внезапно почувствовав себя в капкане, быстро отодвинулась на самый конец кушетки. Она настороженно посмотрела на него и, не в силах сама объяснить такую реакцию, поймала его удивленный взгляд. Ленора выдавила из себя слабую улыбку.
— Если вы не возражаете, я, пожалуй, посижу здесь, Малкольм. В горизонтальном положении у меня кружится голова. — Можно было бы, конечно, объяснить головокружение усталостью после дороги, но ей показалось, что будет лучше отодвинуться от него подальше.
Малкольм снова уселся на стул и в совершенной растерянности посмотрел на нее долгим взглядом.
— Ты что, боишься меня, Ленора?
— А что, есть основания? — спокойно спросила она.
Он запустил руку в волосы.
— Да нет, не вижу, но ты кажешься такой… чужой.
Не удостоив его ответом, Ленора столь же пристально посмотрела на него. Под этим взглядом Малкольм вздохнул и отвернулся, не зная, что сказать.
— Ты всегда была для меня загадкой, Ленора, — наконец произнес он, подыскивая слово, могущие раскрыть створки раковины, в которую она замкнулась. — Право, мне повезло с такой красавицей женой. Помню, когда мы встретились впервые, на тебе было зеленое платье — цвета твоих глаз. Я так загляделся, но ты была не одна, и я не осмелился подойти…
— А с кем я была?
— Ну, он был постарше. — Малкольм пожал плечами. — Может, кузен. Право, не знаю. Я был слишком занят тобой, чтобы обращать внимание на твоего спутника. — Закрыв глаза и мечтательно откинувшись на стуле, Малкольм
Ленора взяла со столика веер из пальмовых листьев и принялась обмахиваться. Малкольм прищурился и уже более уверенно улыбнулся. Раздраженная тем, что он явно находит удовольствие, глядя на ее зарумянившееся лицо, Ленора отвернулась.
— Если это был кузен, значит, дело было в Англии. В Америке у меня нет родственников. — Она произносила слова механически, словно зачитывала скучный доклад. Подняв на Малкольма вопросительный взгляд, Ленора изо всех сил старалась найти хоть какую-нибудь несообразность в его повествовании. — А описать наш особняк в Англии вы можете?
Он сцепил пальцы и погрузился в раздумье.
— Я только однажды был там, всех комнат не видел, но помню большое помещение в центре… ваш отец называл его большим холлом. К нему примыкала длинная комната с огромным камином и каменными ступенями.
— А на стенах там было что-нибудь, не помните?
Он снова надолго задумался.
— Кажется, портреты твоих предков и еще щиты и всякое оружие. — Вспомнив еще кое-что, он наклонил голову. — Да, еще были два портрета, твой и твоей сестры… увеличенные копии тех, что твой отец отдал судье Кассиди.
Почувствовав, что его рассказ пробуждает в ней воспоминания, Ленора содрогнулась. Она и сама почти видела эти два портрета, висящие над камином.
— Где, говорите, они висели?
— По-моему, над камином. — Подумав немного, он кивнул. — Точно, над камином.
После этих слов надежда почти покинула ее и она уже механически продолжала свои расспросы:
— Вы ясно знали, что у дедушки есть мой портрет, но откуда? Вы там раньше бывали?
— Да ведь мы там вместе были, радость моя. Не помнишь?
— Нет, — Ленора нахмурилась.
Казалось, он не мог этому поверить.
— И не помнишь, как переживала, когда дедушка умер? Дом заперли, и ты еще все винила себя, что оставила его одного.
— А как мы попали туда? — вскинулась Ленора. — Я хочу сказать, пешком шли?..
— Мы наняли ландо, и ты так плакала всю дорогу, что я уж подумал, надо вызвать врача, пусть даст тебе успокоительное.
И этот фрагмент занял свое место в калейдоскопе, но она не испытала никакого удовольствия от того, что именно Малкольм был рядом с ней в том далеком воспоминании. Она упорно пыталась связать концы, и тут ей пришел в голову новый вопрос.
— Где, говорите, мы поженились?
— Тут, в Билокси, — сразу же ответил он. — Я здесь раньше осел, а вскоре и вы приехали из Англии и тоже поселились здесь. — Он подмигнул ей. — Мне нравилось думать, что это из-за меня вы выбрали это место. — Он заметил, как в глазах ее мелькнул огонек, и, подняв взгляд к потолку, глубоко вздохнул. — Мы уже знаем друг друга давно… года три, наверное… И все это… забыто. Неужели это возможно?