Приди, полюби незнакомца (Где ты, мой незнакомец?) (др. перевод)
Шрифт:
В свою очередь Ленора незаметно наблюдала за Эштоном, любуясь его великолепной фигурой. На нем был угольно-черный пиджак, светло-серый галстук и примерно того же оттенка брюки в полоску. Рубашка, как всегда, была отменно накрахмалена, из-под узких брюк выглядывали до глянца начищенные черные ботинки. Солнце покрыло его кожу бронзовым загаром, и на этом фоне карие глаза, опушенные черными ресницами, казалось, излучали собственный свет. И этот свет передался ей, когда их взгляды снова встретились.
Небольшая группа людей застыла в скорбном молчании, когда священник бросил на гроб горсть земли и произнес:
— Прах
Ленора смахнула слезы, струившиеся по щекам, и судорожно вздохнула. С подавленным рыданием Мейган повернулась к кучеру, который плакал, не переставая. Роберт Сомертон потянулся к пиджаку и, вынув из кармана фляжку, надолго припал к ней. Малкольм не замечал ничего вокруг, не отрывая взгляда от Эштона. Бросив быстрый взгляд через плечо, Малкольм заметил, что Эштон направляется к мистеру Тичу, и если он и испытал некоторое облегчение, то выразилось оно только в том, что его тяжелые плечи несколько обмякли.
— Доброе утро, мистер Тич, — Эштон мрачно кивнул коротышке. Затем, отвернувшись, он поднял голову и посмотрел на низкие тяжелые облака.
— Подходящий день для похорон, а?
— Да вроде, — неопределенно откликнулся Хорэс, исподтишка поглядывая на собеседника. — Только, пожалуй, жарковато. Дождик бы не помешал.
— Может, так. А может, только духоты прибавится, — любезно откликнулся Эштон, видя, как пот струйками стекает по круглому лицу Тича. «Интересно, — подумал он, — это только из-за жары, или коротышка отчего-то нервничает?»
— Между прочим, не ожидал вас здесь увидеть, Хорэс. Вы что, к родственникам приехали?
— Д-да… — Тич прикусил язык, но было уже поздно. Не то чтобы ему было стыдно солгать Эштону, но он боялся, что тот скажет шерифу, а дальше — целый обвал расследований. Он стряхнул с рукава пылинку, стараясь выглядеть так же непринужденно, как и его оппонент, но почему-то, во всяком случае в присутствии Эштона, это ему никогда не удавалось.
— Вообще-то это Марелда придумала поехать в Билокси. На океан, что ли, хотела посмотреть…
Эштон задумался над этим объяснением, вспомнив, как говорил Марелде, что у Лирин здесь имение. Хорошо зная эту даму, он не мог поверить, что они с Тичем оказались тут случайно. Марелда порой умела действовать очень решительно, и оставалось только гадать, что же именно привело ее сюда. Эштон пристально посмотрел на Хорэса и спросил:
— Вы случайно не знали убитую?
Хорэс высокомерно отмахнулся.
— Вы что, Эштон, взяли на себя обязанности шерифа, что допрашиваете меня?
— Да вовсе нет. — В душе Эштон посмеялся над напыщенными манерами коротышки. — Шериф Коти показал мне тело, и мне тогда же почудилось что-то знакомое, только я не мог сообразить, где видел эту бедняжку. А когда встретился с вами, вспомнил. — Эштон заметил нервное подергивание век Тича, его короткие руки прижались к потному лбу. — Я ошибаюсь или действительно Мэри одно время была в услужении у вашей сестры?
Прикрыв глаза, Хорэс молча выругал себя за то, что приехал сюда. Это было так давно, он думал, все уже забыли. Стараясь не показать волнения, он взял легкий тон:
— Ну и что? Вы же не собираетесь повесить на меня это убийство? — Хорэс тревожно взглянул на Эштона.
— Хорэс, честно говоря, я не понимаю, чего вы так волнуетесь. Меньше всего я думал о вас. Девушку, может,
Хорэс нашел повод оскорбиться этим заявлением.
— Вы что хотите сказать, что я не мужчина? — Голос его окреп. — Я заставлю вас…
Видя, что привлекает внимание собравшихся, Хорэс умолк. Ловя на себе их взгляды, Хорэс вытянул короткую шею, поднялся на носках, затем вновь опустился — точь-в-точь петушок, готовый закукарекать… или взорваться, что, пожалуй, точнее соответствовало его нынешнему положению. Если он будет хвастать своими подвигами, в которых другие могут усомниться, это наверняка вызовет у шерифа подозрения. Но в то же время позволить Эштону Уингейту утверждать, что на такие подвиги не способен, тоже не годится. Не мог же он объявить во всеуслышание, что Корисса посоветовала Мэри убираться подобру-поздорову после того, как он затащил ее в дровяной сарай. Он прекрасно помнил ту свару, которая началась потом между ним и сестрой по поводу того, как обращаться со слугами и черномазыми. В конце концов, другие плантаторы делают с ними что хотят, а почему ему нельзя? Больше всего Тич хотел, чтобы его считали мужчиной. Но не обязательно доказывать свою мужественность с совсем молоденькими, пока Марелда не соизволила снизойти до него, Тич всегда обращал внимание на невинных девчушек. И Мэри тоже была когда-то очень молодой… и совсем неискушенной.
Эштон спокойно улыбнулся.
— Извините, если я каким-нибудь образом задел вас, Хорэс.
— Вы даже и вообразить не можете, как сильно вы меня задели. — Коротышка хлопнул в ладоши и, распаляя себя, продолжал: — Последнее время я, похоже, вообще стал объектом преследования либо с вашей стороны, либо со стороны ваших друзей. Например, Харви Доббс пришел ко мне, чтобы спросить, знаю ли я что-нибудь о поджоге ваших складов.
Эштон по-прежнему ласково улыбался.
— Я и сам собирался вас об этом спросить, но в последнее время был слишком занят и не мог уделить этому делу того внимания, которого оно заслуживает.
— Знаю, чем вы были заняты, — Хорэс фыркнул и вытянул свой едва заметный подбородок в сторону Леноры. — Это, конечно, не мое дело, но вас когда-нибудь прикончат, если будете бегать за чужими женами. Или вы все еще хотите убедить всех, что это ваша давно исчезнувшая Лирин? — Увидев, что стрела попала в цель, Хорэс пережил мгновенное ощущение триумфа. Трудно было поверить, что удалось найти слабое место в дубленой шкуре, которая заменяет этому человеку кожу.
Эштон посмотрел на коротышку сверху вниз. Было большое искушение схватить и встряхнуть его так, чтобы он завизжал, как испуганный поросенок. Однако же Эштон сдержался и ограничился короткой репликой:
— Посмотрим, как оно все обернется, Хорэс, — и для вас, и для меня.
Эштон повернулся к коротышке спиной и присоединился к другим участникам траурной церемонии, которые уже покидали кладбище. Малкольм остался с шерифом у могилы, явно уговаривая последнего принять против Уингейта какие-то меры.
Эштон криво усмехнулся. Лучше бы он объяснил, где сам находился в это время, коль скоро уж Лирин решила сказать шерифу, что была на судне. Когда Эштон сам туда вернулся, вахтенный помог ему подняться на борт, а больше ни одна лодка не отчаливала от «Русалки».