Приди, полюби незнакомца (Где ты, мой незнакомец?) (др. перевод)
Шрифт:
— Может, кто-нибудь входил сюда, пока меня не было? — спросила Ленора.
— Да, мистер Синклер заходил сюда утром и, увидев, что вас нет, очень рассердился. Он тут не долго пробыл.
— И больше не возвращался?
— Точно не скажу, мэм. Вернувшись из палатки, он послал меня… — Словно не желая говорить в его присутствии, Мейган бросила короткий взгляд но Роберта Сомертона и осторожно закончила: — Он сказал мне, что вам нужно одеться, и послал меня за вашими вещами, а когда я вернулась, его уже не было.
— А эти два охранника? — вспомнила Ленора. — С ними что?
— Когда я встала, они еще спали в гостиной, а потом
— Кто же мог сделать это? Малкольма нет, но мистер Эванс к вечеру вернется…
— Надеюсь, ты не собираешься обвинять в краже моего друга, — возмущенно сказал Роберт. — Если хочешь знать мое мнение, это кто-то другой, у кого было полно времени, пока мы были в городе. — Он коротко, но выразительно взглянул на Эштона, но, натолкнувшись на ответный суровый взгляд, быстро отвел глаза. — К тому же Хорэс мог послать сюда часть своих людей, пока другие развлекались с мистером Уингейтом. Вчера на тебе были эти драгоценности, так что Тич знал об их существовании. Как бы там ни было, ясно, что они исчезли и вряд ли будут найдены.
Ленора медленно приподнялась и с помощью Эштона села на край постели, ожидая, пока кончится головокружение и мир станет на свое место. Тем временем Эштон расправил на ней юбку. Не обратив никакого внимания на взгляд отца, который был явно возмущен этой фамильярностью, Ленора с трудом улыбнулась Эштону.
— Ну как, тебе лучше? — озабоченно спросил он.
Она неуверенно кивнула; слава Богу, она действительно начала оправляться.
— Да, гораздо лучше… только я ужасно голодна.
Мейган радостно засмеялась и поспешила к двери.
— Я скажу кухарке, что вам лучше, мэм. Когда будете готовы, спускайтесь вниз.
Служанка вышла. Роберт неохотно последовал за ней.
— М-м. Я, пожалуй, тоже пойду. — Он вопросительно посмотрел на Эштона, не желая оставлять их с Ленорой вдвоем. — Вы идете, мистер Уингейт?
— Сию минуту, — ответил Эштон, явно ожидая, что Роберт освободит их от своего присутствия.
Тот возмущенно хмыкнул.
— Вам не кажется, что вы и без того принесли этому дому немало горя, превратив Мою дочь в содержанку?
Эштон резко вздернул голову и с легким презрением посмотрел на Роберта.
— Пожалуй, одному из нас следует уйти, Сомертон. Похоже, нам нечего больше сказать друг другу.
— Да, я знаю, чего она ждет.
С этими словами он изо всех сил хлопнул дверью. Прислушиваясь к удаляющимся шагам, Ленора посмотрела на Эштона, который едва сдерживался. Нежно улыбаясь, Ленора обвила руки вокруг его шеи и поцеловала нахмуренный лоб.
— Не обращай на него внимания, — прошептала она. — Кем бы ни была я, Ленорой или Лирин, я все равно люблю тебя.
Жадно ищущими губами он приник к ее рту, и, чувствуя, как желание постепенно охватывает их обоих, они слились в долгом страстном поцелуе. Эштон оторвался наконец от ее губ и, приблизив свои губы прямо к ушам Леноры, прошептал:
— На тебе слишком много надето.
Словно озаренная какой-то мыслью, она откинулась назад и взглянула прямо в его подернувшиеся дымкой глаза:
— Палатка?..
Эштон высоко поднял плечи:
— Боюсь, она сгорела.
— Да-а? — В голосе ее явно прозвучало огорчение. — А там было так хорошо!
Эштон
— Палатки больше нет, мадам, но то, что так украшало ее, не исчезло. — Словно поддразнивая ее, он слегка прикоснулся к ее полуоткрытым губам и ответил на ее невысказанный вопрос: — Ты да я. А больше нам ничего не нужно.
— Пожалуй, кое-что все-таки нужно, — в свою очередь поддразнила она его.
Он засмеялся было, но тут же, поморщившись от боли, замолк, схватился за бок и с улыбкой предостерег ее:
— Смотрите, мадам, как бы я не умер от ваших шуток.
Ленора бережно расстегнула его покрытую пятнами засохшей крови рубашку и внимательно осмотрела рваную рану на боку.
— Тобой следует заняться.
Эштон провел рукой по волосам и, нащупав в них сажу, сказал:
— Мне надо принять ванну.
— И это можно. Я сейчас скажу Мейган, чтобы она приготовила. — На мгновение крепко прижавшись к нему, Ленора соскользнула с кровати и, не обнаружив тапочек, встала Эштону прямо на ноги. При этом движения у нее немного задралось платье, и у Эштона, этого неисправимого повесы, глаза расширились от того, что ему открылось. Его руки скользнули под нижнюю юбку и обхватили сладостную округлость: Ленора устремила на него выжидающий взгляд.
— Может, отложим ненадолго ванну, мадам?
Ответ был написан в ее зеленых глазах еще до того, как она успела открыть рот.
— Пожалуй, минутой раньше, минутой позже — значения не имеет.
Эштон тихонько приподнял ее и уложил на постель.
Прижавшись к ее бедрам, он с обычным проворством принялся расстегивать платье.
— Ты же вроде сказала, что голодна?
— Ну кому нужна еда, когда есть кое-что получше? — лукаво откликнулась она.
С «Серого орла» приходили люди, но, убедившись, что никто не пострадал при пожаре, вернулись на корабль. В случае если они заметят что-нибудь подозрительное в доме, Эштон велел им немедленно плыть сюда. Ленора ощутила какое-то беспокойство, словно слышала некий зов из-за стены, за которой томилась в плену ее память. Теперь она знала, почему попала под колеса экипажа Эштона, но все еще в тумане было убийство мужчины… и попытка убить ее самое. Страшновато было осознавать, что некто, чье лицо было знакомо, покушается на ее жизнь. Если дело было в том, что она случайно оказалась свидетельницей убийства, убийца наверняка где-то поджидал ее… а она не знает, кто он.
Ленора отперла дверь в холле, ведущую на чердак, и поднялась по крутой лестнице. Вдохнув застоявшийся чердачный воздух, она сразу покрылась потом, но долго здесь задерживаться не собиралась. Она знала, что ей здесь надо. Портрет мужчины, который преследовал ее, изображение мужчины, которое все время виделось ей, когда она смотрела на отца. Сняв со стены портрет в раме, она откинула с него покрывало и вгляделась в квадратное лицо. Теперь оно не выглядело таким суровым, ибо в своих снах она уже сжилась с ним. Дрожащей рукой она провела по масляной краске. В районе подбородка рука ее замерла: она вдруг разглядела в смутном сплетении мазков крохотную ручку, ласкающую сильно выдающиеся скулы мужчины. Тот, наклонившись, нежно касался губами каштановых волос, а девочка доверчиво прижималась к его сильной груди. Ленора смахнула с глаз неожиданно выступившие слезы, ощущая в то же время, как ее охватывает то самое теплое чувство, какое она испытывала в свое время, будучи маленькой девочкой.