Придон
Шрифт:
Туман послушно расступался, но дальний край тонул в красной взвеси из мельчайших капелек крови, что упорно не желала опускаться на землю. Сзади негромко переговаривались телохранители. Придон позволил следовать за собой только двоим, остальным велел ждать в воинском стане. Голоса звучали тихо, приглушенно, даже с некоторым испугом.
Он сам чувствовал себя оглушенным, невольно втягивал голову в плечи. Знал же, что начал большую войну, но до этого дня поход на Куявию воспринимал все еще как большой набег. Очень большой, даже огромный. Но при набегах стараются обходить войска, а он… не обошел. Дал бой, как и настаивал
И вот теперь огромное поле завалено трупами. Куявская армия перестала существовать. Разгром просто блистательный, мало кому удалось спастись бегством. Хоть и артан погибло немало, в том числе пали многие прославленные герои, зато Куявию удар потряс до основания… Однако пали оба сына Одера, трупы их отыскали довольно быстро, а это разбудит в Одере зверя. Как бы ни презирал он Тулея, но за смерть детей будет мстить артанам… а хорошо бы, если бы обвинил в этом Тулея.
Он хмыкнул, подумав, что уже начинает измысливать разные хитрости, словно сам стал куявом. Развернувшись в седле, подозвал жестом телохранителя.
– Быстро в лагерь, – велел он. – Передай, чтобы трубили общий сбор! Выступаем немедленно дальше.
Телохранитель ахнул, переспросил, запинаясь:
– Но ведь… войско… после такой битвы…
– Отдохнут в седлах, – сказал Придон безжалостно. – Выполняй!
Он продолжил путь через поле, но конца не видно, воздух влажный, запах крови и вывалившихся внутренностей забивает дыхание, копыта скользят, конь вздрагивает, хрипит, прядает ушами.
– Ладно, – сказал Придон хмуро. – Везде одно и то же. Возвращаемся.
В воинском стане его ждали военачальники, Аснерд вышел вперед, придержал Придону коня.
– Что ты задумал, Придон?.. После такой сечи войско должно отдыхать с неделю.
– Пусть отдыхают в седлах, – повторил Придон.
– Какие из них будут воины завтра?
– Завтра они еще не понадобятся как воины, – утешил Придон. – Аснерд, ты разве не понимаешь?
Аснерд вздохнул.
– Понимаю, как не понять. Но откуда я знал, что и ты поймешь?
Глава 17
В небо рвалось высокое иззубренное пламя. Дым тоже, наверное, густой и черный, ибо звезды то и дело исчезали над пожаром, все небо усыпано звездами, в ночи видели только огонь – исступленный, спешащий, жадный, надо же успеть пожрать как можно больше до того, как успеют загасить, но люди лишь бегали с жалобными криками, и огонь, обезумев от счастья, перебрасывался на сараи, прыгал на заборы, поджигал плетни и коновязи.
Они остановили коней, куявы, завидя грозных всадников, разбежались с жалобными криками, как раненые птицы. Придон покосился на Аснерда, пламя отсвечивало в выпуклых, так казалось, глазах воеводы.
– Почему не дерутся?
Аснерд ответил с ленцой:
– Сам знаешь, зачем спрашиваешь?
– Да знаю, – признался Придон, – но все равно спрашиваю! Я и себя постоянно спрашиваю!.. Ответ «потому что это куявы» похож на скользкую рыбу, что, вильнув хвостом, вырывается из рук и снова в воду.
Не давая отдохнуть, он двинул конную армию по долине Конская Голова к городу Белая Вежа, что закрывает выход на просторы Куявии. Ощущение было таким, будто он потерпел поражение, ибо войска уходили в спешке, оставляя раненых и самую малость войска для обоза, куда и
Неприхотливые кони не требовали дорог, артане шли широким потоком. Птицы видели скачущих всадников, что напоминали исполинское стадо оленей, убегающих от лесного пожара. Не останавливаясь, пересаживались на заводных коней и обратно, с ходу переправлялись через реки. Ни холмы, ни курганы, ни дремучие леса не могли их остановить, ибо леса Куявии даже не леса, а редкие рощи, а между ними прекрасные зеленые равнины, кони любят по таким вскачь.
Придон шел во главе этого отборного конного войска, первым вступал в бой и последним из него выходил. Теперь, когда смятение охватило Куявию, он продвигался достаточно легко, захватывая города и сжигая села. Пламя пожаров освещало его лицо, от него пахло огнем и копотью, руки и лицо часто пачкались сажей.
Теперь он дрался более осмотрительно, старые раны заживали, а новых старался не получать. Правда, телохранители самоотверженно защищали его щитами, топорами, а то и собственными телами.
Перед ним распахивали врата городов, эти он щадил, а те, которые дерзали оказывать сопротивление, он брал приступом и предавал огню, а жителей вырезал начисто.
Местная чернь, что признала Придона правителем и охотно распахивала перед ним ворота, сейчас гуляла и веселилась по всем городам, грабила дома богатых куявов, вытаскивала прячущихся домочадцев, зверски убивала, кого-то вешали, сажали на колья, а потом, пресытившись, начали изгаляться в пытках: вспарывали животы и вытаскивали у живых кишки, прибивали их штырями к деревьям.
Артане смотрели на это с презрением и негодованием. Не будь жесткого приказа Придона не препятствовать местным жителям вершить суд и расправу, они бы перебили эти человеческие отбросы в первую очередь. Правда, поймав красивую молодую куявку, с хохотом срывали с нее одежду, заставляли плясать, насиловали тут же, но редко когда убивали, даже если обесчещенные куявки дрались, кусались и царапались.
Куявию постепенно охватывала паника. Когда вторглись артане, это было полной неожиданностью, ибо до этого все разведчики в один голос твердили, что Артания воевать не собирается. Потому вторжение сочли просто набегом. Когда же Придон взял Когутнь, Умарь и Горнец, сперва не поверили, но затем он разбил наспех собранное войско под командованием самого Одера, признанного полководца, что всегда водил великое войско, взял Березань, впереди только Белая Вежа, а дальше дорога на стольный град откроется, как будто ее еще и выстелют коврами.
Это было, как если бы все храмы разом обрушились по всей стране, а земля разверзлась и поглотила половину Куявии. По всем нижним землям прокатились пожары, везде вспыхивала резня, а разбойники, осмелев, выходили из лесов и захватывали уже не малые деревни, а целые укрепленные крепостицы, где тут же вешали защитников, а над женщинами и детьми хозяина долго и жестоко глумились.
Куявия слишком долго жила в мире и покое, а обрушившиеся зверства показались вообще концом света, когда мир не то сгорит в огне, не то будет затоплен большой водой. Плачущие перепуганные люди заполняли храмы, оракулы и предрекатели были нарасхват, им несли драгоценности, словно они могли не просто предсказать будущее, но и повернуть по-другому, повернуть в мир, где не было вторжения страшных артан, где снова все как прежде, что и есть вирий…