Придумай что-нибудь сама

Черных О.

«…В следующий раз мы встретились через полгода. За это время Борис очень изменился. Он держался подчеркнуто независимо и делал вид, что нас с сестрой совсем не замечает. На самом же деле я всегда ловила на себе его странный взгляд. Похоже, он быстро привык к тому, что у него теперь есть мама и не просто мама, а еще и главный врач в санатории. Ему нравилось, что ее все уважают и даже побаиваются. В общем, теперь он мало походил на того мальчика, с низко опущенной головой и худенькой тонкой шейкой. Он ни перед кем не опускал голову, а скорее наоборот, посматривал на всех свысока. Борис изменился и внешне. Он вырос, поправился и раздался в плечах. У него

оказались красивые волосы. Их больше не стригли «под машинку», а позволили свободно подниматься надо лбом высокой пшеничной шапкой. Но, самое главное, он больше не носил казенный темно-синий костюм, который так ему не нравился и вызывал сплошные комплексы. В комнате Бориса стоял двухстворчатый шкаф, заполненный приличными вещам. Они были подобраны заботливо и со вкусом.

С появлением в своей одинокой жизни этого мальчика, тетя Агнесса и сама очень изменилась: стала мягче и чаще улыбалась. Мы раньше почему-то не замечали, что она еще совсем молодая. И глаза у нее добрые и красивые. Она нежно, с особенным трепетом относилась к Борису, хотя и старательно скрывала свои чувства, напуская на себя излишнюю строгость. Но мы с сестрой уже давно поняли, что теперь сердце нашей с ней тети принадлежит ему и она уже не представляет своей жизни иначе.

Хотя для нас ничего не изменилось. Все каникулы мы, как и прежде, проводили у нее. Казалось, все идет, как надо, но родственные отношения с «новым братом» не складывались. Мы ревновали к нему тетю Агнессу и никак не могли смириться с тем, что теперь наше место в ее сердце занимает чужой мальчик. Борис был старше на три года. Он никогда с нами не играл, однако, не упускал случая оттеснить в сторону. При этом, проходя мимо, презрительно цедил сквозь зубы обидное для нас: «малявки». Мы с сестрой были не робкого десятка. Не ябедничали, но в обиду себя не давали и в долгу не оставались. Борис, зачастую, просто не решался с нами связываться, а лишь посматривал презрительно и высокомерно.

Удивляло то, что Борис с первого взгляда научился нас безошибочно отличать друг от друга, хотя мы с сестрой были как две капли воды похожи, со смешными торчащими в стороны косичками и носили совершенно одинаковую одежду. Нам это очень не нравилось, но мама была непреклонна и всегда покупала одинаковые платья и костюмы.

Почему-то с Симой, которая его откровенно не любила и никак не могла смириться с его появлением в нашей семье, Борис чаще находили общий язык. Я не раз замечала их за беседой или каким-то общим делом. Меня же, он просто открыто игнорировал, одаривая насмешливым взглядом. Это потом уже, намного позже, я узнала, что моя жалость в тот рождественский вечер и «Гулливер» в потной ладошке, не просто ранила его, а больно задела детское самолюбие.

Прошло время. Борису исполнилось восемнадцать лет. Он успешно окончил школу и уехал учиться в Москву.

В то лето мама, как обычно, отправила нас к тете Агнессе. Накануне мы с сестрой отметили шестнадцатилетие и чувствовали себя уже совсем взрослыми.

Тетя с утра до вечера пропадала на работе – это была ее обычная жизнь. Борис все еще находился в Москве. Он сдавал экзамены и домой его раньше, чем через неделю, никто не ждал.

Мы наслаждались полной свободой и целыми днями были предоставлены сами себе. Хотя сначала привели маленькую квартиру тети с идеально-чистое состояние. Да и заботы по кухне тоже взяли на себя. Для двоих это не

составляло большого труда и не занимало слишком много времени. После этого шли на пляж, а вечером посещали библиотеку или смотрели фильмы в местном кинотеатре. Девочки мы были заметные и очень симпатичные. Вскоре у нас появились поклонники, и мы уже толпой собирались в парке, слушали, как ребята играют на гитарах, вместе пели и хорошо проводили время.

Тот день, от которого я стала вести новый отсчет в своей жизни, с утра был самым обычным днем наших беззаботных каникул. Ничего заранее не предвещало новых событий и перемен. Мы с Симой утром испекли яблочный пирог и отправились на пляж. Там уже поджидали новые друзья. День пролетел незаметно и только к вечеру мы вернулись домой. Тетя все еще была на работе и ругать нас за длительное пребывание на солнце было некому.

Сима первая заняла душ, а я терпеливо ждала свою очередь, слоняясь по квартире со стаканом воды в руке. Похоже, мы здорово перегрелись. Во всем теле чувствовалась апатия и абсолютное безволие, кожа горела огнем и немного побаливала голова.

Неожиданно дверь скрипнула и открылась. Я с удивлением уставилась на Бориса.

Мы не виделись полгода. В плотно облегающих джинсах и модной рубашке, он мне показался необыкновенно мужественным и привлекательным. Короткие рукава обнажали мощные бицепсы, крепкая загорелая шея. Трудно было узнать в этом красивом парне того худенького мальчика с тоскливым взглядом, напоминающим затравленного зверька, когда тетя Агнесса привела его на Рождественские праздники.

Борис поставил чемодан на пол и, откинув со лба волнистые выгоревшие волосы, улыбнулся.

– Привет, Соня. Как поживаешь? – он ей озорно подмигнул, явно довольный произведенным на меня впечатлением. – Ну, что же ты молчишь? Это так не похоже на тебя. Раньше мне частенько доставалось от твоего острого язычка. Скажи же, хоть что-нибудь. Ты не рада моему приезду?

Надо же? Он меня сразу узнал и не перепутал с сестрой, хотя и не видел нас несколько месяцев. Мне это показалось особенно приятным, но я, по-прежнему, молчала и стояла перед ним, как истукан. Почему-то язык не хотел меня слушаться. Я понимала, что выгляжу, по меньшей мере, глупо. Нужно взять себя в руки, и как-то реагировать на слова и улыбку Бориса, но сейчас это было невозможным. Я нервно сглотнула и заставила себя слегка кивнуть головой. Этот жест вызвал у Бориса странный интерес. Под его пристальным взглядом я чувствовала себя так, словно находилась на раскаленной сковородке, и не знала, как себя вести и куда девать вторую руку? В правой – у меня все еще был стакан с водой. Неожиданно я нашла ей применение и поправила волосы, слабо надеясь на то, что внешне выгляжу не такой растрепанной, какой казалась себе внутренне. Все слова куда-то пропали. Я сейчас была способна лишь безмолвно смотреть на Бориса и хлопать своими красивыми ресницами.

Он это сразу заметил и снова улыбнулся своей неотразимой улыбкой, открыто наслаждаясь моим замешательством. Я вдруг почувствовала, что теряю равновесие и прислонилась к стене, чтобы не упасть. Хорошенькое дело. Что-то со мной происходило, но я не находила объяснения этому состоянию. Я уже знала внимание мальчиков, и в настоящее время у меня было несколько поклонников из нашей компании, но ни один из них так не смотрел на меня, и, тем более, никто из них не имел на меня такого влияния.