Придумай мне любовь
Шрифт:
— Где? — Алиса ужом развернулась с водительского кресла и с недоумением уставилась на сумку, как будто видела её впервые. — Это… Коньки вот купила.
— Ты катаешься на коньках? — воскликнула Катя вытаращив глаза и с улыбкой наблюдая за розовеющими щеками Алисы.
— Ну… теперь, видимо, да. Раз я их купила, — Алиса дёрнула плечом и завела авто. Вырулив со стоянки и вписавшись в поток машин, она включила музыку. — Лучше скажи, что это было? Когда ты выходила из подъезда? — Алиса бросила на Катю настороженный взгляд.
— Это было прошлое, — уверенно ответила Катя.
— Точно?
— Точнее не бывает.
«Отпустила и взлетела выше, к далёким берегам»*, — пел в это время низкий женский голос. Алиса
— Отпустила и пропела: вы не мой капитан, а я не ваш океан, так оставим ненужные проводы, вы не больше, чем спам…
— …разлитый по сердцам, — поддержала подругу Катя.
Они переглянулись и заорали во всё горло, подпевая:
— Нет, не надо слёз, не надо паники, это мой последний день на «Титанике»!
*Использованы строчки из песни Лолиты "На Титанике"
На общей оси
Слова, сказанные Марком в баре, не выходили из головы. Стеша собирала плановые совещания, гуляла с детьми, выбирала новогодние подарки — жила своей обычной жизнью, а мысли так или иначе крутились вокруг брошенной в разговоре фразы. «Придумай любовь», — сказал Марк. А что придумывать? Облик? Привычки? Стеша фыркнула. Как можно взять и придумать эфемерное чувство. Что это вообще за формула такая? Что именно придумывать?
Несколько раз она порывалась съездить в бар и вывалить на Марка все появившиеся вопросы и сомнения, но не получалось. То на работе задержится, то дети решат, что надо срочно наряжать ёлку, и младшие переругаются из-за игрушки, то Игорь без предупреждения приведёт подружку в гости и будет загадочно молчать весь оставшийся вечер. А ведь ещё нужно вовремя купить продукты к новогоднему столу и помнить про любимые детские лакомства. Съездить к Кате. Поговорить с Алисой. Решить множество мелких вопросов, которые как из рога изобилия каждый день высыпаются на её рабочий стол в виде планов, отчётов, докладных, личных заявлений и откровенных кляуз. «Иногда взрослые люди ведут себя как малые дети, — думала Стеша, когда в очередной раз разводила по углам обиженных друг на друга сотрудников. — Ей-богу, не компания, а многодетная семья какая-то. Неужели трудно договориться, не доводя конфликты до руководства». Она и не доводила. Во всяком случае, большую часть, решая вопросы на своём уровне — личного помощника генерального директора холдинга. «Ничего сложного, — улыбаясь, делилась она с подругами, когда те спрашивали, как она справляется. — Большинство конфликтов между людьми такие же, как между детьми. Из разряда «кто первым будет играть с машинкой» и «почему меня Маша не любит». А многозадачность у меня уже в крови».
Каждый день Стеша просыпалась очень рано. Раннее утро — её время. Время, когда в тишине, нарушаемой тихим жужжанием холодильника, она спокойно и неторопливо пила крепкий кофе из маленькой черной чашечки и обдумывала будущий день. Строила планы. Распределяла задачи. Просматривала списки. Обдумывала логистику своих и детских перемещений.
Сегодня последний день года, и Стеша планировала провести его дома, немножко нервничая от того, что оставляет младших детей в новогоднюю ночь на попечении Игоря. С самого утра она тихой мышкой шуршала на кухне, не желая будить семейство. Пусть спят. Сварила кофе. Продумала, что именно будет готовить на праздничный вечер. Сверила списки продуктов с наличием и обнаружила, что дети съели весь зелёный горошек. Стараясь не шуметь, тщательно порылась в холодильнике и в кухонных ящиках в надежде найти спрятавшуюся баночку. Не нашла. Дети съели все запасы этого консервированного овоща. Стеша вздохнула, налила себе ещё одну чашку, села за кухонный стол и принялась задумчиво листать приложение доставки. Прихлёбывая осторожно из чашечки, чтобы не обжечь язык, она медленно покачала головой своим мыслям и оторвалась от телефона. Уставилась
Поставила вариться овощи для традиционного салата. На соседнюю конфорку притулила маленькую кастрюльку для каши. Заварила свежий чай. Услышав, как в глубине квартиры хлопнула дверь, и босые ноги прошлёпали в туалет, крикнула приветственно:
— С добрым утром! Ты почему опять без тапочек?
В ответ ей что-то промычали невразумительное, и она ласково улыбнулась.
— Мама! Я хочу пить! — донёсся утренний зов из другой комнаты.
— Чай готов! — громко ответила Стеша, наливая в чашку с милым зайчиком воды. Услышав за спиной мелкие шаркающие тапочками шаги, она развернулась с чашкой в руках и протянула пришедшему на кухню пацанёнку. — Но сначала выпей воды.
— Вода фу-у-у-у, — спросонья замотал головой малец, но покорно взял чашку и стал пить маленькими глотками.
— Ну где фу-то? — притворно удивилась Стеша, потрепав сынишку по всклоченным после сна волосам. — Кашу?
— Каша тоже фу, — удрученно проговорил сын, садясь за стол и подперев голову рукой. — Почему зимой темно?
— Потому что солнце много спит, — Стеша положила кашу в тарелку и добавила варенье. За её спиной кто-то фыркнул как недовольная лошадь. — Тебе тоже каши? — обратилась она к подростку, зашедшему на кухню, и, развернувшись, продолжила разговор, обращаясь уже только к нему. — Мне нужно сходить в магазин. Горошек закончился. — Подросток кивнул, забрал тарелку с кашей и сел за стол.
— Я с тобой! — в кухню ворвалось маленькое торнадо, с разбегу забравшееся Стеше на руки и удобно там устроившееся. Неуёмным торнадо оказалась лохматая девочка, сидя у мамы на руках она хлопала ресницами и морщила носик. Малышка ухватила Стешу за щёки своими маленькими ладошками и, глядя ей в глаза, серьёзно сказала: — А то ты забудешь купить вкусняшки.
Мальчики, сидящие за столом, переглянулись и сдержано хмыкнули.
— Хорошо, — улыбаясь и сажая дочь за стол, согласилась Стеша. — Ты со мной.
Камбре
Вертлявая банка выскользнула из рук и покатилась по шахматному полу магазина.
— Вот же! — воскликнула Стеша и устремилась вслед за зелёным горошком. — Полина, давай быстрее. Догоним её!
— Мы иг’аем в футбол! — с воодушевлением поскакала вперёд четырехлетняя девочка и радостно пнула банку, не дав матери схватить перебежчицу.
— Поль, ну ты чего? — обескураженная таким поворотом, остановилась Стеша и с удивлением посмотрела на прыгающую рядом дочь.
— Смот’и, мы забили гол, — тихо сказала девочка, дёрнув Стешу за рукав, и быстро спряталась за мать.
Банка легонько, словно извиняясь, тюкнулась в начищенные до зеркального блеска мужские туфли. Туфли развернулись, слегка оттолкнув её, но покатиться дальше не дали. Проворные руки, затянутые в замшевые перчатки, подняли беглянку и повертели в разные стороны. Стеша сделала несколько шагов вперёд. Отметив краем сознания красивый цвет перчаток, вслед за руками она разглядела белоснежный свитер, прячущийся за полами расстёгнутой классической куртки. Высокий ворот свитера в два ряда обтягивал шею и упирался в чисто выбритый подбородок. Графически очерченные губы норовили растянуться в улыбке, но им не давали. Острый нос. Стеша посмотрела выше и тут же была обласкана серым омутом смеющихся глаз. Лучики-морщинки разбегались к вискам с проседью. Стеша скользнула взглядом по аккуратно подстриженным волосам и с интересом посмотрела мужчине в глаза.