Приглашение в ад
Шрифт:
кирпичной кладкой, Уинстон в бордовом восточном халате бесцельно расхаживал по спальне.
Томпсон остановился в дверях спальни.
— Сэр, вас хочет видеть какой-то журналист. Вот его карточка.
Уинстон пробежал по визитке глазами. Какой-то Людвиг Янковский. Карточка ни о чем не говорила.
Уинстон уже открыл рот, чтобы послать посетителя к черту, по тут некстати вмешался сержант.
— Сэр, если позволите… я хотел посоветовать… не принимайте этого человека.
Томпсон
— Почему, Томпсон? — воинственно вскинул подбородок хозяин.
— Не нравится он мне что-то… глаза у него стеклянные, сэр.
— Ну, вот еще… — недовольно проворчал Черчилль. — Если мы по этим признакам начнем отказывать
журналистам… Зовите!
Сержант потоптался на пороге, но возразить не решился. Проклиная себя за несвоевременную реплику,
отправился ко входу и впустил Яна.
— Только недолго, мистер, — предупредил.
“Это как получится”, — зло решил про себя Ян. Плащ ему предложили снять в прихожей. Однако Ян
заблаговременно успел переложить оружие в пиджак.
— Чем могу служить? — петушино выпрямился Черчилль, завидев Яна на пороге спальни.
— У меня для вас необычное сообщение, сэр, — удивляясь собственному спокойствию, сказал Ян.
Уинстон кивнул сержанту. Тот закрыл дверь. Черчилль и Ян остались в спальне вдвоем. Впрочем, втроем:
на Яна настороженно смотрел мохнатый белый пудель.
Перед Яном стоял властелин миллионов людских судеб. Даже в домашнем халате он выглядел
респектабельно. Вообразить его сатаной было нелегко.
— Итак… — сказал Уинстон, всматриваясь в посетителя.
— Я пришел вас убить, сэр.
Ян произнес это твердо и убедительно. Он находился в двух шагах от закрытой двери спальни. До
Черчилля было рукой подать. Ян не делал никаких попыток достать оружие, приблизиться к Уинстону. Ян
ожидал вспышки, попытки действовать или пойти на хитрость. Уинстон более внимательно вгляделся в Яна.
Пудель ворчал. Но ворчал из-под кровати.
— Я вас откуда-то знаю.
— Естественно, — усмехнулся Ян. — Я принимал участие в поминках по Ковентри я в спасении вашей
жизни в Лиссабоне.
— А-а… — сказал Черчилль. — Теперь вспомнил. Тихо, Руфус! — крикнул пуделю.
Повернулся к Яну спиной, пошел к столику, на котором стояла бутылка коньяка, фрукты, бокалы. Налит
себе.
— Вам? — повернулся.
— Спасибо, сэр
Уинстон сам принес Яну бокал. Тот принял. Оба стояли
— Что же вас привело? — насмешливо спросил Черчилль
В Яне бесшумно полыхнул гнев. Трудно сказать, почему именно в тот миг он не выхватил пистолет Он
мог разрядить всю обойму до конца. И все же что-то Яна остановило
Перед
— Скажите, сэр: вы удовлетворены тем, что вы предлагаете человечеству?
Уинстон с некоторым изумлением поглядел на Яна.
— Что вы имеете в виду?
— Фултон, Цюрих и другие речи.
Уинстон погрел в ладонях бокал, отпил глоток.
— У вас имеется альтернатива?
— Конечно! Иначе я бы не пришел
И тут Уинстон взорвался. Его понесло:
— Вы… вы щенок! Вас еще кормили из блюдечка молоком, когда я уже ворочал мировой политикой! Что
вы в ней понимаете?! И вы пришли поучать меня… Ни один человек до вас… просто не позволял себе такого!
Руфус высунул мохнатую морду из-под кровати и недовольно заворчал.
— Вот! — торжествующе воскликнул Уинстон. — Даже собака понимает…
“Что же это? — пытался уяснить Ян. — Снова театр? Или он действительно не в состоянии реально
понять, куда толкает человечество?”
— Я не знаю, что понимает ваш пудель, сэр, — с какой-то холодной, убийственной насмешливостью
сказал Ян. — Я даже не знаю, что понимают наши министры… Но я хотел спросить вас, человека, которому
многое богом дано. Почему вы всю жизнь стараетесь играть в войну? И ни разу не постарались поиграть в мир?
Вы — человек удивительной энергии, большого ума и огромных возможностей. Зачем вы меня приглашаете в
ад?!
Уинстона буквально затрясло.
— Вы… вы… вы — сумасшедший! Вы ничего не соображаете… Мир не готов к этому вашему… миру.
Не готов, понимаете?!
— Что вы кричите, сэр! — вдруг улыбнулся Ян. — А вы — пробовали?. Для того чтобы продлить жизнь,
ее надо хотя бы не укорачивать…
Черчилль внезапно обмяк. Его поразила какая-то мысль. Из разгневанного льва он вдруг превратился в
старого, больного, уставшего человека.
Пудель Руфус уже не ворчал. Он с испугом смотрел из-под кровати на повелителя.
“Какой я идиот, — подумал Ян. — Ну, вот я сейчас его застрелю. Что изменится? Разве
правительственный кабинет Англии начнет от этого проводить иную политику? Нет, менять что-то нужно не
здесь. Не таким способом. Если я выстрелю — это от бессилия… Не желаю унижаться до уровня
беспомощных”.
— Спасибо за коньяк, сэр, — сказал Ян. — Я просто хотел сказать, что презираю вас. Прощайте.
Он круто повернулся и вышел из спальни. Сержант Томпсон проводил его неодобрительным взглядом…