Пригласительный билет

Эдель Михаил Владимирович

— Девушки, внимание! Начинаю съемку фильма. Занимайтесь своим делом, на камеру никакого внимания. Я требую правду. Не позируйте!

— Что? Будете снимать нас? — словно по команде удивились и зарделись молоденькие доярки. — В таком виде?

— У вас прекрасный вид, уверяю… Вам очень идут белые халаты и синие береты.

— Ну нет! Приезжайте завтра. Будете снимать нас в таком виде, в каком мы ходим в клуб, — зашумели девушки.

— В клубе я буду вас снимать вторично.

— Мы не согласны. Можешь снимать наших коров, только без нас.

— Я же говорю вам: нужна правда. Чистая правда.

Но

режиссера-сценариста и его ассистентов обстреляли такими язвительными шутками, что они поспешили к мотоциклу и укатили.

— Обойдемся без молочной фермы номер один, — утешил ассистентов главный режиссер.

Киногруппа примчалась в механическую мастерскую, где ремонтируют комбайны, тракторы, грузовики, электромоторы.

— Привет друзья! Буду снимать вас для фильма. Занимайтесь своим делом…

— Ты что? Вздумал снимать нас в таком виде? Вот снимем комбинезоны, умоемся, переоденемся… тогда действуй.

— У меня же сценарий — рабочее утро в механической мастерской.

— Тебе, кажется, ясно сказали?! Нам неинтересно, чтобы вся область видела нас, когда наши руки и носы в машинном масле.

Садясь в мотоцикл, Мартын огорчился: «Ну ладно… Пусть девушки хотят выглядеть особо красивыми, а тут парни, многие уже женаты и туда же…»

Проезжая мимо сельского клуба, Мартын решил: сниму тетю Марфу, уборщицу клуба. Двадцать лет трудится на ниве культуры. Тетя Марфа предстала перед режиссером в синем халате, клетчатом платке, со шваброй в руках.

— Минуточку, тетя Марфа… Буду снимать вас для кино… Не обращайте на меня внимания. Работайте.

— Снимай. Я согласна.

— Наконец нашелся сознательный человек, — обрадовался Мартын.

— Только погоди, я закрою окна в зрительной зале…

Тетка Марфа скрылась и быстро вернулась в… цветастом шелковом платье, крепдешиновой косынке на шее и праздничных туфлях. (Она жила тут же, при клубе.)

— Здравствуйте! — раздраженно, с досадой воскликнул режиссер.

Тетя Марфа, решив, что так положено по сценарию, весело ответила:

— Доброго здоровья! Снимай.

— Наденьте халат и возьмите швабру в руки.

— Ты что?!. В таком виде меня перед светом показывать?! Не желаю.

— Тетя Марфа, это же требуется для правды, — вмешался старший ассистент Толя.

Не станем приводить, что сказала тетя Марфа начинающему кинооператору. Одним словом, киногруппа с первого же часа ее деятельности столкнулась с творческими муками.

Мартын решил: он пожалуется правлению колхоза, пусть оно вразумит своих членов. А сейчас куда? Надо попробовать начать съемку в колхозных садах. Как раз сейчас идет сбор знаменитой владимирской вишни. И верно: со стороны садов доносится винносладкий запах спелых ягод.

У низкой ограды Мартын заметил Варю Котко с небольшой корзинкой. Откровенно говоря, заведующий клубом недолюбливал Варю. Пусть она стройная, гибкая, великолепно танцует в ансамбле, к тому же солистка хора, но он не терпел ее за острый язычок насмешницы.

Мартын застопорил. И опять: «Варя, не обращай на меня внимания. Я снимаю фильм…»

Варя в короткой красной юбочке, кофточке-безрукавке и домашних башмаках для фильма выглядела преотлично.

— Неужели и она начнет прихорашиваться? — волновался постановщик.

Нет!

Варя принесла складную лестницу, повесила на шею корзиночку и продолжала сбор вишен. Вдруг озорно рассмеялась и швырнула в ассистента Толю спелую ягоду, которая точно угодила в его нос. Варя захохотала и чуть не свалилась с лестницы.

Мартын вдохновенно снимал. Он заснял Варю у насосной установки, у весов, за рулем автотележки… Варя действительно не обращала на оператора никакого внимания, она двигалась, работала, разговаривала с подружками, вела себя непринужденно, словно была сама правда.

Получился маленький самостоятельный фильм «Наш сад». Даже дядя Федор, грузивший корзины с вишнями на машину, и тот не позировал. Отличный фильм! На фоне цветущего сада.

«Наш сад» был отмечен премией. Варя получила десятки писем. В заключение примчалась «Волга» и увезла Варю на республиканскую киностудию сниматься в большом фильме.

Едва об этом узнали девушки с молочной фермы номер один, как на Мартына посыпались упреки, почему он все внимание уделил Варе.

— Знаете пословицу, — сказал им Мартын, — «полюбите нас черненькими, а беленькими нас всякий полюбит…» Я же вам говорил, просил: не прихорашивайтесь… Нужна правда. А вы…

Потом, когда их снимали, они слишком старались, «не обращали внимания на кинокамеру»… Но, как известно, чудеса не часто случаются. Художественная правда — топкая штука. Что поделаешь!

ТАК ЛИ ЭТО БЫЛО?

Я читаю смешные рассказы. По возможности, конечно. К сожалению, не я их пишу, мне приходится читать произведения авторов-юмористов.

Вот, к примеру, очередной концерт в Доме культуры Н-ского завода. Концерт обычный, стандартный, как комплексный обед в ресторане от часу дня до четырех. Есть можно, но радоваться нечему. Сперва, как водится, соло аккомпаниатора, за ним певица или певец, скрипач, оригинальный жанр, балетная пара, еще музыкальный номер и в заключение я — юмористический рассказ.

Да, еще конферансье. Его интермедии и шутки столь же солидного возраста, как и мой рассказ «На лестничной площадке», который я читаю невиданное количество времени.

Рассказ этот, признаюсь, в смысле прицела слабенький, но смешной. «Проходит», как у нас говорят, «на ура». В зале хохот, чему, безусловно, содействуют отработанные мной мимические «штучки-дрючки», многозначительные паузы и именно в тех местах, где в зале должен раздаться смех.

После того, как ты раскланялся с чутким зрителем, входишь в артистическую уборную и благодаря еще не угасшей совести ни на кого не смотришь, притворно вздыхаешь, мол, как не хочется читать старые рассказы, пусть даже весьма популярного автора…