Пригоршня вечности
Шрифт:
Тем более что ничто пока не подсказывало ему, зачем он здесь и что надо бы предпринять. Не сидеть же, действительно, сложа руки!
— Должен признаться, что не сразу узнал тебя, — ответствовал средних лет человек, что сидел перед Шаннаром в просторном удобном кресле.
Они были в богато обставленном зале. Мебель, инкрустированная золотом и драгоценными камнями, украшения, на которые приятно смотреть. Богатая мозаика, украшающая стены, и тонко подогнанный орнамент под ногами —
Старинная на вид флейта лежала на столе.
Сам Шаннар, на сей раз без своего плаща и без меча, выигранного у Рыцаря Хаоса, сидел в не менее удобном кресле напротив. Фрукты и несколько кувшинов с вином стояли на столике между ними.
Плащ владельца зала был небрежно брошен прямо на пол. Шаннар заметил узор из стилизованных рун «П», серебристой паутинкой украшавший изнанку плаща.
Его собеседник с улыбкой изучал не очень приметную фигуру Шаннара. Не придавая, впрочем, своему лицу никакого выражения, уместного при общении с нижестоящими. Улыбка была дружеской.
— Этот облик выбрал не я, — было ответом. — Кстати, как я должен к тебе обращаться на этот раз?
— У меня множество имен, — махнул ладонью собеседник. — Зови меня, например, Легнаром. Вполне подходящее имя.
— Легнар. Графство Селир, север Змеиного острова, — ответил собеседник. — Как же, как же. Похищение фамильных сокровищ тамошнего графа. Плюс небольшая стычка с… э-э-э…
— Я действительно не ошибся, — сверкнул белыми зубами Легнар. — Все-то ты помнишь. Так что стряслось на этот раз?
— Суд Смертных.
— Знаю.
— И кого же выберешь в судьи?
— Стоит ли об этом говорить? — лениво протянул Легнар. — Как ты понимаешь, я не обязан это разглашать. Да и что особенного в этом Суде? Я помню их сотни. Все достаточно интересны по-своему… и достаточно скучны, кстати…
— За исключением тех случаев, когда ты проигрывал.
— Точно! — вновь улыбнулся Легнар, и глаза его чуть сузились. — Задал-таки я беспокойства этим надутым любителям всего блестящего. — Его глаза приобрели мечтательное выражение, и он продекламировал неожиданно густым басом: — «За похищение драгоценностей и осквернение храмов да будут твои подданные вечно вне закона в моих владениях!»
Оба собеседника расхохотались.
— Так что же ты хочешь? — повторил Легнар.
— Ты меня не очень-то жалуешь.
— Я никого не очень-то жалую. К тому же мне как-то боязно говорить с тем, кто вне моего влияния. Хотя… у тебя, ты говоришь, есть один прекрасный меч?
— Какой меч? — искренне изумился Шаннар, и оба рассмеялись.
— Ладно, — ответил Шаннар в конце концов. — Сейчас дело несколько серьезнее. Речь может пойти об изгнании.
Легнар присвистнул.
— И
— Вот это я как раз и выясняю. Тут-то мне и нужна помощь. В обмен могу предложить какой-нибудь интересный экземпляр для твоей коллекции.
— И что же за экземпляр? — Легнар придвинулся поближе.
— Так я тебе и сказал! С тобой, как всегда, будет все просто. Услуга за услугу.
— Вон ты как… — протянул Легнар. — А что мне за интерес тебе помогать? За кота в метке?
— Я когда-нибудь тебя обманывал?
— Нет. — Легнар энергично мотнул головой, и его тщательно собранная прическа при этом изрядно пострадала.
— Вот видишь! Так что давай перейдем к деловой части. У меня еще масса других идей… да и отдохнуть немного хочется. Уже неделю как на ногах.
Легнар посмотрел в глаза своему гостю.
— Скажи же хоть что-нибудь!
— Ну ладно. — Шаннар отхлебнул вина и аккуратно поставил бокал на столик. — Скажи откровенно, ты в состоянии увидеть Впервые Рожденного?
Легнар был озадачен.
— Нет, разумеется. К чему этот вопрос?
— Не видишь совсем?
— Совсем. Ни тело, ни сернхе… если это тебя интересует. А что?
— Я и так сказал слишком много. — Шаннар поднялся и поклонился хозяину. — Не одним же богам изъясняться загадками!
Легнар рассеянно щелкнул пальцами, и его нищенский наряд сменился другим, более подобающим изяществу и богатству комнаты. Свечи зажглись в многочисленных канделябрах, а за окном стремительно зашло солнце.
— Кстати, о мече, — обронил Шаннар, когда дошел до двери наружу. — Я действительно оставлю тебе его на память… только не говори его прежним хозяевам, что тебе его подарили. Неудобно выйдет, знаешь ли.
Спустя десяток дней встрепанный, но вполне живой и бодрый Нламинер заметил первые признаки пребывания в этом необычном месте (которое он про себя прозвал Лугами).
На вершине холма, на который он взбирался, чтобы устроиться на ночлег, черным пятном выделялось старое костровище. Судя по всему, решил он, принюхавшись, несколько месяцев прошло с тех пор, как здесь зажигался костер. Костер! Он вздохнул. Те редкие камни, что попадались на пути, годились для высекания искры так же, как воздух — для питья.
Он лихорадочно принялся исследовать землю вокруг, но все, что нашел, — несколько угольков и оплавленные куски какого-то серого металла. Ничего не понимая, он все же разбил здесь свой лагерь.
Той ночью он впервые увидел сон.
Во сне он увидел самого себя.
Точнее, не вполне самого себя. Никогда он, Нламинер, не носил на лице такого хмурого выражения, никогда его мех не был в таком беспорядке. Исключая, конечно, три недели в пустыне Анертон, где он иногда сутками сидел в руинах, спасаясь от погони. Но то было давно.