Приговор
Шрифт:
Однажды, когда Эпштейн пожаловалась им на тяготы пятого этажа, новые знакомые предложили ей обменять квартиру. Второй этаж и комната в двадцать квадратных метров, хоть и в уплотнении, вполне устраивали Рахиль Моисеевну. Вскоре она стала соседкой Джумшуда Самсоновича Айрияна, бывшего мужа Араксии Хачатуровны и отца Люси.
…Сначала частые визиты каких-то женщин к соседу казались ей простой случайностью. Наивная, несмотря на свои годы, ни во что не вмешивающаяся Рахиль Моисеевна ничего предосудительного не замечала. Да и сосед, видимо, сдерживался.
Рахиль Моисеевна всю жизнь боялась скандалов. Она и сейчас не стала ссориться с соседом. Тем более, что Джумшуд Самсонович не буянил, не шумел. Она просто брезгливо отворачивалась от заискивающей улыбки старика, холодно выслушивала его длинные и путанные объяснения. Но однажды, увидев, как к старому Джумшуду явилась совсем юная девица, она не выдержала и вызвала его в коридор:
— Что вы делаете? — обрушилась она на него. — Это мерзость. Грязь! Это же преступление. Неужели у вас нет ни стыда, ни совести?
Пожилой сосед, невозмутимо проведя рукой по редким, прилипшим к потной лысине, волосам, спокойно ответил:
— Дорогая Рахиль, не надо так громко. Жить мне осталось мало. Зачем упускать оставшееся. Деньги зарабатываю честно, копить не для кого. Извините, но это мое личное дело. Не советую вам волноваться и да будет вам известно, я никого не насилую. Вот так.
Он кивнул головой, и зашел к себе.
— Старый козел! — крикнула вслед Рахиль Моисеевна. — Слыханное ли дело… Видит бог, это плохо кончится.
И все. Дальше ее возмущение не пошло. Она даже жалела, что начала этот бесполезный разговор с соседом.
Избегая каких-либо осложнений, Эпштейн старалась субботними и воскресными вечерами чаще уходить из дома. На больший протест у нее не хватило ни сил, ни смелости. Лета ждала с нетерпением. Каждую субботу она уезжала к единственному брату в Мардакяны и возвращалась домой только в воскресенье, одним из последних поездов.
Джумшуд Самсонович оценил деликатность соседки. Женщины больше не появлялись у него в комнате, если она была дома. Так прошло два года…
В тот августовский вечер, она, как всегда в субботу, лишь на миг забежала в комнату, взяла свою авоську и уехала к брату.
На следующий день, почувствовав легкое недомогание, Рахиль Моисеевна рано собралась домой. Когда она сошла с трамвая, было часов восемь. Пугливо озираясь по сторонам, торопливо пересекла проспект, подошла к арке пятиэтажного дома.
Тяжело ступая по ступеням лестницы, Рахиль Моисеевна поднялась на второй этаж. Достала из кошелька ключ, хотела вставить его в замочную скважину, но рука повисла в воздухе.
«Неужели Джумшуд Самсонович оставил дверь открытой. Странная рассеянность. А вдруг забрались бы в квартиру
Она вошла в переднюю. Темно. Но из комнаты соседа сквозь щель под дверью виден свет, звучит радио.
Желая удостовериться, что сосед у себя, Рахиль Моисеевна громко произнесла:
— Добрый вечер! Вам что, жарко стало? Почему открыта дверь?
Ответа не последовало. Собственно, Рахиль Моисеевна и не прислушивалась. Она прошла в сбою комнату, бросила авоську. Торопливо распахнула окно. Потом переоделась, умылась, но уснуть не могла — за стеной назойливо тарахтел приемник. Наконец, разозлившись, Рахиль Моисеевна надела халат, решительно направилась к соседу, постукивая по паркету каблуками домашников. Постучалась. Один раз, другой. Потом несмело тронула дверь.
В пустоте квартиры неожиданно раздался ее страшный крик.
ГЛАВА 11
МАТЧ ДОСМОТРЕТЬ НЕ УДАЛОСЬ
Черная «Волга», сверкая под лучами солнца, резко притормозила у фасада городского цирка. От колонны отделилась стройная фигура девушки. Заур радостно выскочил из машины, пошел ей навстречу.
— Марита, добрый день.
— Здравствуйте. Вы на «Волге»?
— Да, ради особого случая взял у приятеля «на прокат».
Марита улыбнулась, посмотрела на него долгим взглядом, словно увидела впервые.
— Хотели угодить? Если бы вы и пешком пришли, я была бы рада не меньше.
Он открыл дверцу, помог ей сесть.
— У нас есть полчаса времени, — сказал Акперов, когда машина тронулась, — если не возражаете, мы захватим Эдуарда Агавелова — это наш сотрудник. Он ждет с девушкой.
— Не возражаю.
— Ну и чудесно.
«Волга» мчалась по центральным улицам и вскоре выехала на Садовую. Эдуард с Аидой ждали на углу. Последовал ритуал знакомства, после которого чаще всего наступает неловкое молчание. По тому, как переглянулись Эдуард с Аидой, было ясно, что они одобряют выбор Акперова. Заур спешил, нетерпеливо выжимая газ.
Марита, с опаской посмотрела на спидометр.
Акперов покосился и еще подбавил газа. Вскоре «Волга» вырвалась на огромную площадь у северных ворот стадиона. Заур отрулил к стоянке.
— Приехали, — объявил он.
— Я думал ты скажешь «слава богу — уцелели», — сказал Эдуард. — У меня было темно в глазах. Тебя за лихачество привлечь надо… к ответственности.
— Что, бедный, испугался?
— Товарищи, не теряйте время на пустые споры, — вмешалась Аида.
— Молчу! — воскликнул Эдуард. — Потопали.
Они направились к воротам. Чтобы не потерять друг друга в толпе, Заур взял Мариту под руку. Его примеру сразу же последовал Эдуард.
— Вы очень любите футбол, Марита? — спросил Заур.
— Да так себе… Больше люблю море.
— Вы слышите, товарищи? — обернулся Акперов, — Марита любит море. Мы имеем шансы попасть в следующее воскресенье на пляж. Как вы на это смотрите, Аида?
— Я — за!