Приговор
Шрифт:
— Знаю, знаю, — не унималась вредная тетка.
Алик зло, отстранив Лару, подскочил к двери.
— Зачем обидела девчонку, ведьма?
— А-а, заступничек? Проваливай, пока не поздно, сопляк. — И, повернувшись к ним спиной, она хлопнула дверью.
Вспылив, Алик бросился было за ней. Но за дверью звякнула щеколда. Поостыв, он догнал девушку, поплелся рядом.
— А ты разве не переписывалась с Зиной?
— Писала. Давно, правда… Не до нее было.
— Знаешь, Лара, поедем ко
— Не поеду, — вспыхнула она.
— Как это, «не поеду»? Куда ж ты теперь?
Лара не ответила.
Молча дошли они до вокзала. У перрона стоял электропоезд, идущий в город.
— Лара, поедем, — мягко повторил он.
— Езжай. Не поеду.
— Ну почему, почему?
— Так. Не поеду и все, — упрямо заявила Лара и села на скамейку.
— Да не могу же я бросить тебя так… Поехали.
Лара вдруг закричала отчаянно, зло, выдергивая у него из рук свой легкий чемоданчик.
— Отстань! Не твоя забота. Отстань, говорю!
Он еще немного постоял рядом. Поезд медленно двинулся, и Алик, выплюнув сигарету, буркнул:
— Ладно. Как хочешь. Адрес мой у тебя есть. Пока.
Он на ходу вскочил на подножку последнего вагона. Она рванулась было следом, но поезд с места набрал скорость и исчез вдали. Она вернулась на скамью, заплакала тоненько, как плачут обиженные дети.
Чья-то рука осторожно коснулась ее плеча.
Лара вздрогнула, подняла мокрое, испуганное лицо, отбросила с плеча руку незнакомца. Узенькая, ухоженная бородка, пестрая на выпуск рубаха… Холодные умные глаза в сочувственном прищуре. Девушка вскочила с места, испуганно попятилась назад.
— Осторожно, барышня, споткнетесь о камень.
Она резко обернулась, никакого камня сзади не было. Она торопливо ушла к самой дальней скамье. Юноша, как ни в чем не бывало, присел рядом.
— Можете ничего не объяснять. Вы не глупы и не лишены юмора. Но, признаться, удивлен. Неужто я так страшен?
Она не ответила. Незнакомец вполголоса, но выразительно продекламировал:
Живете вы С серьезным, умным мужем. И не нужна вам наша маята, И сам я вам Ни капельки не нужен…Лара хмыкнула:
— Подумаешь, Пушкин!
— Пардон, леди. Это Есенин.
— Ну, и ладно. А все равно нечего приставать.
— О! Это мне нравится, — ответил он и пододвинулся поближе. — А вы знаете почему я остановился и отстал от поезда? Так вот, мне, между прочим, было больно, что тот парень бросил вас.
— Не бросил он. Я сама…
—
— Не ваше дело.
— Великодушие не позволяет мне пройти мимо. Человек человеку, как говорится, друг, товарищ, брат.
— А вы что, утешитель… на общественных началах?
— Н-нет…
— Ну и оставьте меня в покое.
— Сию минуту. Только один вопрос.
— Послушайте, кто вы такой и что вы хотите от меня? — она спросила это уже беззлобно, устало.
Уши бородатого комично задвигались, и это рассмешило девушку — она слабо улыбнулась.
— Вот это мне нравится. Хочу ответить на ваши вопросы.
— Я вас ни о чем не спрашивала. Мне все равно… Понимаете? Все равно.
— Неправда. Вы спросили, кто я такой.
Он молча раскрыл лежащий на коленях альбом, вытащил из кармана карандаш. Прошло несколько минут, — он протянул девушке смелый набросок.
— Кажется, синьора на этом портрете вам известна?
Лара с любопытством глянула на лист бумаги и… сразу узнала себя.
— Художник?
— Нет-нет. Не профессионал. Любитель. Особенно удачно у меня получаются женщины.
— Это и видно. Набили руку на уличных знакомствах.
— Ах! Все мы относительно знакомые люди. Живем на одной планете. Вы слышали о Рембрандте?
— Что-то припоминаю, — Лара наморщила лоб.
— Меня друзья в шутку «Рембрандтом» называют. Возьмите, так сказать, на добрую память.
Лара взяла протянутый лист, невольно залюбовалась рисунком. Он действительно был хорош.
— Спасибо.
— Пожалуйста. Как вас зовут?
— Лара, — поколебавшись, ответила она…
— Ну вот, а меня при желании всегда найдете на берегах Каспия. Баку, улица Герцена, 45, этаж один, квартира единственная. Заказы не принимаю, но гостям рад! Мой «салон» открыт для друзей. Вы меня поняли?
— Не совсем. Вы что, приглашаете в свой «салон» каждого встречного?
— О нет! Только тех, чьи души созвучны моей, так сказать, поэтической натуре. Обещаю, — скучать не будете.
К платформе подошел поезд. Художник галантно щелкнул каблуками.
— Итак, не прощаюсь.
Он побежал к поезду.
Лара долго рассматривала оставленный в подарок рисунок. И почему-то сейчас он уже не казался ей таким хорошим, — «Рембрандт» изобразил ее в вызывающе открытое декольте, — вместо полосатой кофточки с глухим воротником.