Приговор

Вахтин Юрий

– Хоть одну сигарету выкурить, - делилась она со своей новой подругой.
– Не могу без нее, отравы, заснуть.

Сигареты приносил, конечно, зам, искусно их маскируя в принесенном пакете.

– Он у меня оперативник. В СИЗО опером работает, - шутила Жанна.

– У меня жених бывший сидит в СИЗО, - поделилась как-то Вика.

– Ух ты! Как фамилия? Захаров? Спрошу у своего, он у тебя под следствием, в камере сидит?

– Не знаю... Наверное... Где после суда держат?
– пожала плечами Вика.
– Три года ему дали, в январе суд был.

– Кого где. Кто помилование или на пересудок

пишет, по году в СИЗО сидят. Кого после суда по зонам развозят, и еще при тюрьме работают, у кого статья легкая. Твой что, машину угнал?

– Нет, с чего ты взяла? Он за убийство сидит, - Вика опустила глаза.
– Да он нечаянно! Так получилось, - Вика даже вслух сказала, хотя они разговаривали тихо, полушепотом.

– Не кричи! Так и скажи неумышленное убийство, по неосторожности, - со знание дела объяснила Жанна.
– Это тоже, наверное, не тяжелая статья. Я утром спрошу у своего опера, - пообещала Жанна и неожиданно, посмотрев на Вику, сказала: - Викуль, я вот смотрю на тебя... А на фига тебе ребенок?

– Как?... Мой он и рожу, - даже обиделась Вика.

– Твой? А отец? Папашки нет три дня, жених в тюрьме, да и нужна ты ему с чужим ребенком? Он тебя по рукам и ногам свяжет. А тебе еще учиться надо в аспирантуре. А жить где? А работать с грудным ребенком?

Вика рассказала новой подруге о своей жизни.

– Уеду к маме, - тихо ответила Вика.

– Не обижайся, Викуль, ты мне как сестра стала, хотя мы и немного знакомы. Жалко мне тебя, ходишь чернее грозовой тучи. Ты еще молодая, вся жизнь впереди у одной, а с хвостом... Где отец? Какое отчество запишешь? Думаешь, разжалобишь, уговоришь своего профессора, увидит ребенка и растает? Нет, подруга, так не бывает. Он и думать о тебе перестал. Прислал с кем-то пакет как плату за ласки и радуйся, - Жанна замолчала. Вика молчала тоже.

– А ты смогла бы просто взять и оставить своего ребенка?
– спросила Вика.

– Однозначно. Люди годами на очереди стоят, которые хотят, но не могут иметь своих детей. И обеспеченные, и с жильем. Ты им счастье подаришь на всю жизнь, а себе свободу. Конечно, дело твое, я просто тебе сказала, извини. Ты учительницей по географии работать можешь или в детском саду, в тепле, ребенок при тебе и сыта.

По коридору шла дежурная, она что-то сказала вполголоса, видимо почувствовала дым из туалета.

– Атас, менты на коридоре, - предупредила Жанна и первая вышла из туалета.

Проходя мимо пожилой дежурной, поздоровалась с ней. Все упреки достались Вике.

– Невтерпежь вам! Неделю по-человечески полежать не можете. Привыкли к своим притонам, без угара заснуть не можете, - забурчала дежурная.

Кровь ударила Вике в лицо. Она выбежала из туалета, едва не сбив фельдшера. Она прибежала в палату, легла на кровать, закрыв голову подушкой. Жанна что-то продолжала ей говорить, словно ничего не произошло в туалете, и не она, а Вика накурила. Вике захотелось напиться. Напиться и забыться, не думать ни о чем, а летать где-то в своих грезах.

Через два дня Вика Нестерова родила здоровую девочку на три килограмма восемьсот грамм и, как только она встала на ноги, пошла к заведующей роддома. Постучала в дверь кабинета:

– Разрешите?

– Да. Что вы хотите, Вика?
– заведующая роддомом - пожилая женщина за

пятьдесят, принявшая своими руками ни одну тысячу новых человеческих жизней, располневшая, очень спокойная, с космическим именем Венера Ивановна - была женщиной доброй.

– Венера Ивановна, я хочу отказаться от своего ребенка...

Пауза после слов Вики длилась больше минуты. Венера Ивановна сидела за столом, подперев подбородок руками, очки на кончике носа. Вика стоит у дверей в синем больничном халате, хрупкая, словно девчонка-подросток.

– А вы с мужем или, извините, с отцом ребенка говорили об этом?
– первая заговорила заведующая.

– Да я только сейчас звонила ему. Он отрицает свое отцовство. Говорит, привезет кучу справок. Мне некуда идти с ребенком в этом городе. Может, у новых родителей моя дочь будет счастливой, - слезы, неподдельные слезы текли по щекам Вики, она продолжала: - Я не хочу, чтобы она, как я, жила в коммуналке, в одной комнате и уходила на улицу, когда к матери приходили мужчины. Я не хочу! Не хочу!

Вике стало плохо. Заведующая вызвала врача. Вике казалось, она падает куда-то в бездну, что это, конец, она разобьется. Но какая-то невидимая сила подхватывает, подбрасывает ее вверх. Она еще живет. Прибежали врач и санитарки с носилками. Врач сделал укол. Вика забылась. Депрессия продолжалась почти неделю. Молоко пропало. Вика исхудала настолько, что по ее телу можно было изучить строение скелета. Врачи уже боролись за ее жизнь.

* * *

Через три дня после прихода Вики к Венере Ивановне, ей позвонила ее давняя знакомая из комиссии по усыновлению при облисполкоме.

– Здравствуйте, Венера Ивановна, как ваше драгоценное здоровье? Нет! Нет! Не скромничайте, ваше здоровье не имеет цены. Оно принадлежит детям. Венера Ивановна, я вам что звоню - у вас в роддоме случаев отказа матерей от детей не было? Что мне надо? Есть у меня супруги Зарубины. Он у нас в обкоме третьим секретарем работал, не помните? На что-то с Антиповым они не поладили, он сейчас директором завода работает в Урыве. Жена у него - умница, Светлана Борисовна, они оба Борисовичи, он Лев. Да, сейчас модными старые имена становятся. Они уже давно к нам в комиссию ходят. Да! Да! Обеспеченная семья, но детишек, как говорится, Бог не дал. Есть?! А что мамаша? Студентка с профессором скрутилась? Лобов? Да вы что? Я считала Лобова таким галантным. Он заявляет, не его? Тогда понятно. Венера Ивановна, я кандидатура номер один. Сделаем счастливыми и девушку, и Зарубиных, я сама все необходимые бумаги подготовлю и привезу. Умничка вы, Венера Ивановна, спасибо вам.

Вика стала поправляться. Уже ходила по палате - бледная, худая, о чем-то думала, почти ни с кем не общалась. Венера Ивановна утром зашла в палату.

– Лежите, милочка, я вас послушаю. Что же вы так похудели и не едите ничего? Надо думать не только о себе, и о малышке, - Венера Ивановна ласково заговорила с Викой.

– А она еще жива, та малышка?

Венера Ивановна вздрогнула от слов Вики - ТА, а не МОЯ малышка.

– Я хочу выпить, Венера Ивановна, если честно, - ответила Вика, легла на кровать и закрыла глаза. Она лежала на спине, руки вдоль туловища, бледная, исхудавшая.