Приговоренная замуж
Шрифт:
– Алевтина Степановна, – поморщился Медведков, – мы что, на педсовете?
Старушка смутилась, хотела сесть, но пересилила это свое смущение и опять заговорила:
– Мне ведь в такой домашней обстановке поговорить с Нелли Семеновной уже не удастся, поэтому, простите, я и воспользовалась случаем.
– Да надо ли вообще об этом говорить? – Медведков в упор разглядывал старую учительницу.
– Надо, уважаемый Павел Иванович, – Алевтина Степановна тихо опустилась на свое место. – К сожалению, сейчас все больше принято говорить о достижениях и победах, а вот как бы нам за громкими словами человека
– А я вот с этим в корне не согласен. – Медведков взял рюмку и поднялся. – В корне! Это что же такое получается, Алевтина Степановна? Мы Басовым квартиру со всеми хозяйственными постройками, а руководитель школы призывает хозяйку святым воздухом питаться? Нет уж! Мы ходим по земле, а не витаем где-то там… И пример с Нелли Семеновны первоклашки могут смело брать. Она у нас и пропагандист, и член «Комсомольского прожектора» лесопункта, и газету выпускать помогает… Это вам, Алевтина Степановна, о чем-нибудь говорит? – Медведков остро глянул на директора школы зелеными глазами.
– Мы, к сожалению, о разных вещах говорим с вами, Павел Иванович, – тихо, но твердо ответила Алевтина Степановна.
Первый год молодые прожили в общем-то хорошо. Почти весь он ушел на какие-то приобретения, как-то по-особенному объединявшие и роднившие их. Например, решили они купить современный хороший холодильник, взамен подаренного на свадьбе родителями Володи «Саратова». Около недели только и говорили об этом холодильнике, гадали, когда они со склада поступят в магазин, и вот, наконец, поступили. Сидели на кухне и вместе отсчитывали двести семьдесят пять рублей. Потом Нелли еще раз пересчитала деньги и бережно спрятала в свою сумочку. Потом сидели на этой же кухне и любовно разглядывали новый холодильник, как-то очень уж уютно и прочно занявший правый передний угол. Не считая кровати и полированной тумбочки, это была их первая серьезная покупка, и они как дети радовались ей. Однако – недолго. На следующий день прибежала свекровка, с порога шумно и не совсем внятно зачастив:
– Это вы что же такое делаете? Это вы почто деньгами-то сорите? Они у вас что, под ногами валяются, что ли?
Еще с памятного дня знакомства Нелли поняла, что открытого боя с матерью Володи не избежать, и сейчас решила, что время для боя пришло.
– Феодосия Никитична, здравствуйте, – сказала она намеренно громко и твердо.
– Дравствуй, дравствуй, невестушка, дравствуй, ненаглядная наша…
– Вы бы прошли да сели, – перебила ее льстивую невнятицу Нелли.
– А нам некогда рассиживать, некогда, некогда… Это ученые могут сидеть, а нам ить работать надо, спину гнуть, нам зарплата никака не идет. У нас и скотина, у нас и птица, а помощи ниоткуда нет, никто с нами жить не хочет – како уж тут сиденье…
Свекровка приняла вызов на бой, припомнив невестке, что она, учителка, не «схотела» после свадьбы пойти в их дом, предпочла ютиться в одной комнатенке, лишь бы басовскую скотину не обихаживать да самой в доме хозяйкой быть.
– Как хотите, Феодосия Никитична… А холодильник мы не украли, на свои собственные деньги купили. На свои, Феодосия Никитична. А раз они свои, то мы и делаем с ними все, что нам хочется… Вот, новый холодильник купили, – Нелли любовно огладила его ладонью. – Володе,
– А той, старый, вам что, не холодильник? – не сдавалась свекровь.
– Старый, Феодосия Никитична, он и есть старый. Не сегодня-завтра сломается, и останемся мы вообще без холодильника… Если хотите, забирайте его назад.
– Как это – забирайте?! – опешила свекровь, и ее рябоватое лицо покрылось красными пятнами. – Это подарок вам, а не что-нибудь. Теперь уже и от подарков родительских отказываетесь… Во-он оно куда дело пошло-поехало, и-и-и…
– Никто от подарков не отказывается, не выдумывайте. Просто он вам сейчас может оказаться нужнее, – холодно объяснила Нелли.
– Понятно, понятно, – свекровь поправила полушалок, – нам таперича все как есть понятно, доченька дорогая…
– Извините, – твердо и прямо в глаза свекрови посмотрела Нелли, – у меня еще тетради не проверены.
Дня через два Володя завел разговор о матери. Он только что вернулся с работы, умылся, переоделся и теперь сидел за столом, выложив перед собою крепкие красные руки: она уже успела узнать, что этими руками он на любом морозе ремонтирует свою машину, цепляет трос, отмывает с них мазут обыкновенной соляркой.
– Неля, мама приходила, да?
– Приходила, – насторожилась она.
Вовка хитрить не умел и спросил сразу, в лоб:
– Вы что, поругались с ней? – он старался не смотреть ей в глаза. Сидел в клетчатой рубашке, которую она стирала и гладила вчера, в темно-синем шерстяном трико и ширпотребовских тапочках на босу ногу. Русые тонкие волосы зачесаны на правую сторону и блестят от воды, короткая сильная шея выпирает из ворота рубашки, в покатых плечах угадывается немалая сила. Вроде бы совсем чужой и в то же время такой близкий уже человек. И если что пока и смущает в нем Нелли, так это небольшой курносый нос, словно бы приклеенный с чужого лица, да высоковатый для такого сильного мужчины голос.
– Володя, – она села напротив, взяла его за руку, – послушай меня. Послушай внимательно. Если ты будешь вмешиваться в мои отношения с твоими родителями – мы с тобой жить не будем… Мы разойдемся. Поверь мне, я твоих родителей уважаю и никогда напрасно не обижу. Но не дам в обиду и себя. Я этого и своим родичам не позволяла, и уж тем более не позволю – твоим. И еще одно, чтобы сразу, безо всяких недоразумений в дальнейшем: ты у нас хозяин семьи, ты отвечаешь за материальное обеспечение, благополучие и безопасность… Так? – она улыбнулась и пояснила: – Ну, не дашь же ты меня в обиду какому-нибудь хаму?
Володя в ответ лишь плечами повел, и сразу стало понятно – не только хаму, а и целому миру он ее обидеть не позволит.
– А я, Володя, буду хозяйкой дома. Я буду отвечать за все, что происходит в нашем доме, я буду хранительницей нашего очага и матерью твоих детей… Ты согласен?
Володя вскочил, обнял Нелли за плечи, начал целовать в шею и щеки, и она почувствовала так и не вымытый, так и не выветрившийся до конца запах соляры, перегретого машинного масла и вообще – железа.
– Только, Вовочка уговор, – Нелли осторожно высвободилась из его объятий, – в хозяйство друг друга не лезть, указаний не давать и вообще – не вмешиваться…