Приговорённые к Аду. Кровь ангела

Фетисов Иван Сергеевич

– У меня нет голоса, Великий, – пробубнил Нигар, боясь поднять глаза на учеников. – Я не обладаю талантами Белл-Ориэля.

– Он не обладает никакими талантами, Архангел! – выкрикнул Неллиэль, которого тут же поддержали друзья. – И голосом не вышел, и ростом не удался. Крылья тоже недоразвитые! Прямо не ангел, а карлик какой-то!

– Поющий карлик! – прыснули со всех сторон юные ангелы, покатываясь со смеху. – Поющий карлик!

– Прекратите! – одёрнул всех Гавриил, нахмурив брови. – Нельзя обижать своих братьев, когда у них что-то не получается. Вы должны помогать друг другу!

– Не

нужна мне ничья помощь! – внезапно выкрикнул Нигар, почерневшим взглядом обводя толпу одноклассников. – И у меня, кроме Белла, нет здесь больше братьев! – и, подхватив с травы свитки, он бросился бежать к воротам.

– Гин! – Белл вскочил, провожая брата тревожным взглядом. Затем тоже схватил свитки и помчался за ним.

– Вернитесь! – прикрикнул на них Архангел, но братья даже не остановились.

***

«Тёмная Грань» – так называлось единственное, по-настоящему тёмное место, в этом благословенном краю. Белоснежное снаружи и мрачное и пугающее изнутри, это здание предназначалось для тех, кто заслужил неодобрение Создателя или его высших ангелов.

Узкие коридоры, каменные кельи без окон, и массивные тяжёлые двери, способные сдержать любого ослушника. Именно в такой келье и находились сейчас Нигар и Белл-Ориэль. Они отбывали здесь наказание за свою дерзость и непокорность. Так распорядился Михаил, когда Гавриил доложил ему о происшествии на занятиях. Теперь братья должны были провести четыре дня в заточении без еды и питья.

– Белл, как думаешь, сколько мы уже здесь? – тоскливо поинтересовался Нигар, безрезультатно прислушиваясь к звукам снаружи. – У меня ощущение, что нас похоронили заживо.

– У меня тоже, – вздохнул Белл, облизав пересохшие губы, и пытаясь согреться, укутавшись крыльями. – Хоть бы луч света увидеть.

– Пить очень хочется… И есть… – младший брат встал с пола и прошёлся взад-вперёд по крохотной комнате. – Как думаешь, сейчас день или ночь?

– Мне кажется, ночь. Впрочем, в этой тюрьме всегда ночь, – угрюмо заметил Белл. – Скажи, Гин, почему ты никогда не можешь сдержаться? Мы с тобой уже третий раз попадаем в «Тёмную Грань» и этим лишь радуем тех, кто тебя провоцирует. Неужели ты не понимаешь, что Неллиэлю доставляет удовольствие очернить тебя перед другими?

– Извини, – Нигар вздохнул, понуро кивнув. – Я всё это понимаю, Белл, просто… Ну, не могу я вытерпеть это! – неожиданно сорвался он. – Не понимаю, за что они на меня ополчились? Я ведь никого из них не обижал, и… – он смолк, тяжело дыша и дрожа от обиды.

Белл тоже поднялся и, подойдя к брату, обнял его и укрыл крыльями.

– Прости, конечно, ты прав, – признал он, погладив Нигара по щеке и почувствовав на ней слёзы. – Они не смели так с тобой поступать, ведь они не знают, какой ты хороший! Разве кого-то можно оценить по росту или умению петь? Думаю, они просто не понимают этого пока, Гин. Но они обязательно поймут и раскаются, вот увидишь. Дай им немного времени, и я уверен, однажды, вы станете друзьями.

– Никогда они не будут мне друзьями! – огрызнулся мальчик, отворачиваясь от брата. – Ты слышал, как они меня прозвали? «Поющий Карлик!» Клянусь: ангелы пожалеют об этом, Белл! Они все пожалеют о том, что обижали меня!

– Ты очень вспыльчив

и горяч, Гин, – Белл положил ладонь на его плечо. – Ты хочешь казаться грозным, но я-то знаю, что ты добрый. Сейчас ты зол, потому что хочешь пить и есть, но когда нас выпустят отсюда, и ты утолишь голод, всё будет казаться не таким уж мрачным. Разве не так всегда происходит, братишка?

– Я не собираюсь нести наказание за то, в чём не виноват, – упрямо процедил младший, качнув головой. – И тебе не позволю умереть от жажды и голода только потому, что ты всегда рядом и страдаешь из-за меня!

– Перестань, Гин. Что ты можешь сделать?

– Я могу восстановить справедливость, – решительно заявил парень, лукаво ухмыльнувшись. И прежде, чем его брат успел возразить, Нигар вдруг исчез, растворившись в чёрном мраке кельи.

***

Пока Белл сходил с ума от тревоги, Нигар очутился на балконе трапезной и, втянув носом упоительный запах свежеиспечённых булок, осторожно заглянул внутрь.

В трапезной готовились к ужину. На столах были разложены хлеба, мёд, фрукты. Стояли графины с нектаром и родниковой водой. Повара суетились рядом на кухне, то и дело, поднося разнообразные блюда.

Стараясь не шуметь, Нигар проскользнул в комнату и, схватив пару румяных булок, и первый попавшийся графин, исчез прежде, чем его заметили.

А спустя несколько минут он неожиданно появился в келье, заставив брата испуганно вздрогнуть.

– Где ты был? – изумлённо спросил Белл, когда младший сунул ему в руки хрустящий хлеб и хрустальный графин.

– Не спрашивай, – Гин довольно ухмыльнулся. – Лучше поешь, братишка. Нужно ещё успеть вернуть тару на место.

Белл не стал спорить, тем более от свежей выпечки исходил такой вкусный запах, что у голодных ребят буквально потекли слюнки. Они с жадностью набросились на еду, по очереди запивая её амброзией. Насытившись, и выпив всё вино до капли, братья повеселели.

– Ух, вот теперь я доволен! – рассмеялся Нигар, устало потянувшись. – Сейчас бы развалиться на травке возле речки, но вместо этого мы должны спать на пыльном каменном полу, – он поморщился и снова посерьёзнел. – Кстати, снаружи вечер, Белл, – расстроено заметил он. – Все собираются к ужину. А потом разойдутся по холмам, чтобы любоваться закатом. Я хотел сегодня встретиться с Олиэн… Хотел попросить её называть меня Гин, – он вздохнул. – Ты бы нам пел, а мы бы держались за руки и… – он не договорил. В коридоре послышались чьи-то отдалённые шаги. Нигар подскочил, схватив с пола графин. – Я мигом! – шепнул он и исчез.

Белл затаил дыхание, слушая, как приближаются шаги. Послышался щелчок замка, дверь заскрипела, и… Тут кто-то тихонько пожал ладонь Белла. Нигар вернулся. Белл облегчённо выдохнул.

Глава 2. Разлука

От яркого света, внезапно заполнившего мрачную келью, стало больно глазам. Братья зажмурились, и машинально прикрылись крыльями, пытаясь защититься от лучей, из-за которых по щекам тут же побежали слёзы.

– Вот они, Касикандриэра, – раздался голос Михаила прежде, чем мальчики сумели разглядеть его самого, и гостью, которую он привёл с собой.