Приговорённый обвиняет
Шрифт:
— Адамс!
Эдвард Адамс приподнял с подушки голову. Дуглас Кристмас протягивал ему конверт.
— Записка от вашего адвоката. Он просил меня передать вам в собственные руки.
Заключенный взял письмо.
— Адамс, — добавил директор после некоторого колебания, — я должен также сказать, что передал в полицию одно адресованное вам письмо.
Сам того не подозревая, Дуглас Кристмас только что доказал свою невиновность.
— Я могу рассказать его содержание, кроме постскриптума. Последний касается больше полиции, чем вас.
— Не
— Вот как! — произнес директор и посмотрел на заключенного с подозрением.
— Господин директор, можете мне ответить на один вопрос? Не задержали ли вы первого письма от той же особы? Оно должно было прийти еще два или три дня назад.
Дуглас Кристмас отрицательно покачал головой.
— Значит, — сказал Адамс, — кто-то проник в ваш кабинет и украл его, — и он повернулся к директору спиной. Тот помедлил немного, потом удалился, пожав плечами.
«Я сделал все, что ты мне велел, — писал Грегори Пенсон, — но не смог поговорить с Милли по телефону. Инспектор Дэвид передал полиции Комптона, чтобы она начала ее розыск. Он собирается сам туда выехать. Дэвид очень обеспокоен, и мне не пришлось нажимать на него. Я тоже еду в Комптон. М. О’К. займется Иза. И последнее: Дэвид получил письмо, о котором мы говорили. Преданный тебе Грег».
Изабелла Линдфорд вошла через калитку в железной ограде в небольшой и запущенный сад. Дом был старым, открытые ставни обветшали, их нужно было хотя бы заново покрасить. В окне первого этажа мелькнула тень, и в дверях показалась Мэри О’Коннор.
Это была женщина лет тридцати пяти, маленького роста, некрасивая, с короткими ногами и слишком полными у плеч руками. На ней было какое-то бесформенное домашнее платье. Огромные очки в массивной оправе с очень сильными стеклами свидетельствовали о слабом зрении.
Увидев Изабеллу Линдборд, метр Мэри О’Коннор тряхнула своей курчавой косматой гривой.
— Польщена вашим визитом, коллега! — громогласно объявила она низким голосом и посторонилась, пропуская гостью.
В доме было темно. Мэри О’Коннор повернулась к Изабелле.
— Это визит вежливости или деловой? — спросила она.
— Деловой, — ответила мисс Линдфорд.
— Тогда прошу в кабинет…
В этой пропахшей табачным дымом комнате было так же темно, как и в прихожей. На низеньком столике у окна стояла допотопная пишущая машинка, перед ней табурет на гнутых ножках. Три стены до самого потолка были уставлены стеллажами. Повсюду в невообразимом беспорядке лежали разные книги, юридические справочники, какие-то бумаги. Все было покрыто пылью.
— Я вас
Она вышла из комнаты и тотчас вернулась, неся стул с мягким сиденьем, который предложила посетительнице. Сама же взгромоздилась на табурет.
— Итак, я вас слушаю, — повторила она.
— Дорогой коллега, — начала Изабелла Линдфорд, — должна вас предупредить, что я собираюсь вмешиваться в то, что меня абсолютно не касается, и, если это вас шокирует, лучше уж сразу выбросьте меня за дверь.
Мэри О’Коннор улыбнулась.
— Нет, зачем же. Я готова все претерпеть.
— Прекрасно. Тогда, если позволите, я задам несколько весьма странных вопросов, которые заставят вас задуматься над тем, чего я добиваюсь.
— Ну что же, задумаюсь и все-таки постараюсь вам ответить.
Изабелла Линдфорд, в свою очередь, улыбнулась. Может быть, Мэри О’Коннор это показалось, но во взгляде ее собеседницы промелькнуло беспокойство.
— Метр О’Коннор, если бы понадобилось раздобыть яд, скажем цианистый калий, сумели бы вы его достать?
Мэри О’Коннор не выказала удивления.
— Думаю, да, — ответила она. — Мой брат фармацевт.
— Тогда я позволю себе еще большую нескромность. Вообразим, что вас заподозрили в убийстве тюремного надзирателя. Разумеется, речь идет о предположении, лишенном всякого основания, вы не из тех людей, кто дает повод для подобных подозрений. Но я ставлю себя на место автора детективного романа, который в конце повествования вдруг замечает, что у него до сих пор нет ни убийцы, ни мотива преступления. И он решил остановить свой выбор на вас, потому что никому никогда и в голову не придет, что такой персонаж может быть виновен. Пойдем дальше. Сколько наш автор ни ломал голову, мотива преступления придумать не смог. И тогда он решил обратиться к своему персонажу, то есть к вам, за подсказкой.
Мэри О’Коннор слегка наклонила голову и взглянула на Изабеллу Линдфорд.
— Послушайте, — ответила она серьезным тоном, — ваш автор уже наградил меня неблагодарной ролью, и было бы несправедливо с его стороны использовать меня и дальше. Чтобы узнать мотив, который мною двигал, ему следовало бы обратиться к другим персонажам. К полицейским инспекторам, например.
— У полиции есть кое-какие свидетельства против вас.
Улыбка, мелькавшая в глазах Мэри О’Коннор, тронула ее губы.
— Но, вероятно, эти свидетельства недостаточны, поскольку меня еще не подвергли допросу. Мне кажется, ваш писатель давным-давно должен был заготовить развязку вместо того, чтобы полагаться на случай и рассчитывать на решение, которое принимается в последнюю минуту.
— Как бы там ни было, — сказала Изабелла Линдфорд, — вы попали в ловушку, из которой вам не уйти.
— А зачем мне уходить, если против меня нет доказательств? И полицейские и автор напрасно тратят свою энергию.
Изабелла Линдфорд встала.