Приговоренный умирает в пять
Шрифт:
– Как бы там ни было, а правила игры Лазарю известны!
– настаивал Лежанвье.
– Если бы он был убийцей, то в первую очередь позаботился бы о том, чтобы обеспечить себе алиби, каким бы шатким оно ни выглядело... Удивительно, что защита не сосредоточила на этом внимание, но в конце концов, Маршан еще сосунок.
– Лазарь не мог предвидеть, что он поссорится с Дианой, что все это примет такой плохой оборот!
– с горячностью возразил Билли.
– Он же не сверхчеловек!
Лежанвье уставился
– Если Диана не пошла в "Ивняк", как первоначально намеревалась, о чем свидетельствует собственноручно написанная ею записка, то, значит, ее задержало в "Вязах" нечто непредвиденное... а в тот день с ней там были только вы! Предположим, вы в очередной раз попытались "воззвать к ее благоразумию" - я пользуюсь вашим собственным выражением. Предположим, для этого вы прибегли к аргументам... силового характера. Предположим, это вам она угрожала своим "Лилипутом" - не для того, чтобы защитить свою честь, а чтобы сохранить за собой свободу вести себя, как
ей нравится. Предположим, вы выстрелили в нее раньше, чем на месте оказались я и Лазарь... Предположим, вы отправились по грибы уже после убийства...
Билли, мертвенно-бледный, осушил свой стакан, снова его наполнил.
– Вы забываете одну маленькую деталь, мэтр! Когда раздались эти три выстрела, я находился примерно в полутораста метрах от домика...
– Я ничего не забываю, - ответил Лежанвье.
– Дело в том, что эти выстрелы - два, а не три - произвел я...
– Чтобы свершилось правосудие?
– Именно, - отрезал Лежанвье. Он направился к двери, но на пороге обернулся.
– И вот что, господин Билли! Зарубите себе на носу: или я сам сдохну послезавтра в пять утра, или правосудие в конце концов свершится.
ГЛАВА IV
– Вам назначено?
– осведомилась секретарша, миловидная блондинка, щедро демонстрируя свои чересчур мускулистые ноги.
– Нет.
– В таком случае я сомневаюсь, что мэтр Маршан сможет вас принять.
– Дело не терпит отлагательства. Я все утро безуспешно пытался связаться с ним по телефону.
– Мэтр был в отъезде. Кто вам ответил?
– Какая разница? Некая госпожа Марси или Мерсье...
– Моя коллега.
– Блондинка посмотрела внушительный ежедневник, перебрала несколько лежавших на столе листков.
– Я не нахожу никаких следов этих переговоров... Как, вы сказали, вас зовут?
– Лежанвье,-ответил Лежанвье, который уже начинал терять терпение. Он чуть было не добавил: "Великий Лежанвье", но ограничился тем, что пожал плечами.
– Присмотритесь ко мне получше, юное создание. Неужели вы меня раньше никогда не видели? Ну что, узнаете?
– Ну как же...
– пробормотала блондинка, явно опасаясь допустить промах.
– Войдите, пожалуйста, сюда,
"Один год!" - с горечью подумал Лежанвье, оставшись в одиночестве. Хватило года добровольной отставки, чтобы его перестали помнить, чтобы он стал рядовым посетителем, как все, которого просят присесть и подождать. Придвигая к себе стул и грузно на него опускаясь, он вдруг испытал пронзительное ощущение, будто его вычеркнули из списка живых одновременно с Лазарем, приговор которому означал приговор и ему самому.
Дверь в гостиную отворилась.
– Мэтр Маршан примет вас в четыре часа, мэтр Лежанвье... А до тех пор, если у вас есть другие дела...
Другие дела!
Стул отлетел в сторону, и адвокат, огромный и бледный, похожий на робота, устрашающе выпрямился.
– Посторонитесь, девушка! Дорогу я знаю.
– Но... но это невозможно! Его ждут еще во многих местах!
– Невозможно, говорите?
– Что такое?
– возмутился мэтр Маршан, когда тяжелая дверь распахнулась, пропуская в его кабинет Лежанвье.
– Что еще за новости?
Дама зрелого возраста, которой пришлось прервать свои сетования, из-под поднятой на брови вуалетки уставилась на пришельца с тем же негодованием, но оказалось, что инцидент далеко не исчерпан.
Лежанвье направился прямиком к даме и кратко, но повелительно указал ей на дверь:
– Оставьте нас, мадам, прошу вас. Придете в другой день. Завтра или послезавтра. Для вас время не имеет такой цены. Благодарю вас.
– Это... это неслыханно!
– закудахтала дама.
– Кто вы такой? Что вам угодно? По какому праву вы осмеливаетесь врываться к нам и... и...
Но Лежанвье не слушал ее, перенеся все внимание на Мар-шана.
– Я считаю, что Лазарь невиновен. Нам остается всего лишь несколько часов, чтобы добиться отсрочки казни, которая, как вам известно лучше меня, назначена на завтра, на пять утра... В высших интересах вашего клиента соблаговолите отправить эту даму и отложить все ближайшие встречи.
Мэтр Маршан, высокий и худой, с хмурым и недоверчивым выражением лица, по-совиному заморгал глазами под стеклами очков с двойными линзами.
– Послушайте, мэтр!.. Несмотря на все уважение, что я питаю к вам как к старшему...
– Оставьте свое уважение, Маршан, и отпустите своих клиентов. Дорога каждая минута.
Лежанвье, в эту исключительную минуту вновь ставший Великим Лежанвье, изъяснялся с такой властностью, что зрелая дама, оторопев, шмыгнула в дверь, прикрывая лицо сумочкой, как щитом.
– Поторопитесь распорядиться!
– не отставал Лежанвье, видя, что Маршан все еще колеблется.
– Дорога каждая минута.